После пересадки сердца её волновать нельзя.

Сказала с таким нажимом, а я удивленно посмотрела на хмурое лицо одного из мужчин. Они же врачи, судя по бейджам, как она может так разговаривать с врачами, и кому, как не им знать о моем положении?

Вышла. В палате даже светлее стало.

— Замечательно, теперь осмотрим Вас. — в руке он держал планшет с прикрепленными к нему бумагами. Черканул ручкой и подошел ближе, откладывая его на тумбочку.

— Как Вы себя чувствуете? Скоро Вам снизят дозу обезболивающего, если будет сильно болеть, то вызывайте медсестру. Она придет с уколом, либо с таблетками.

Откинув простынь, они оба осмотрели моё тело, переговариваясь между собой короткими фразами, наполненными терминами. Стыд я в какой-то момент чувствовать перестала. Они ведь врачи.

— На бедре пластическую операцию проведём первой. — говорил один другому. — Живот, в принципе, через два года, полостная прошла успешно, но нужно...

— Разве мне можно после пересадки сердца? — высохшими губами еле слышно произнесла я. Один из них явно пластический хирург, и кто вообще решил, что ей это нужно?

Оба переглянулись друг на друга и второй вдруг хлопнул по спинке рядом стоящего стула. От неожиданности я вздрогнула, дёрнулась за простыней, чтобы прикрыться.

— Я не могу так.

— Кристина Егоровна, Вашу будущую пластическую операцию оплатили, но я считаю, что говорить об этом еще рано, действительно, после такого сложного оперативного вмешательства нужно еще год наблюдаться у специалиста, и потом, если не будет противопоказаний... За вами будет закреплена медсестра, я уже выдал ей назначение. А сиделка... — он оглянулся на второго. — будьте с ней осторожны, она не сотрудник клиники. Все просьбы лучше обозначать медперсоналу.

В этот момент дверь открылась и женщина, сидевшая со мной с момента, как я очнулась, вошла царственной походкой в палату. Окинула взглядом присутствующих.

— Я зайду после ужина, Кристина Егоровна, на вечернем обходе.

— Готовьте документы на перевод. Необходимо перевезти мою подопечную до ужина. — женщина требовательно перебила его.

— Так нельзя. Ей необходимо оставаться здесь!

— Вы плохо расслышали? Выполняйте.

— Что происходит? — пока эти двое испепеляли друга друга взглядами, я абсолютно ничего не понимала. Кроме одного. Они буквально ненавидели друг друга и уступать никто не хотел.

— Вас хотят увести, но нельзя этого делать, как минимум месяц после такой операции еще нужно находится под присмотром врачей. — он не спускает глаз с сиделки, а говорит мне.

— В доме оборудована медицинская палата, там лучшие аппараты. Это приказ, а приказы не обсуждаются. — она уверенно подошла ближе. — Готовьте на перевозку.

— Я никуда не поеду. В каком доме что приготовлено? Я снимаю квартиру, у меня нет дома.

— В доме Литовцевых.

— Вас нанял Андрей Владимирович?

Почему вдруг человек, который оставил меня без работы, выгнал из ресторана, приказав охране вынести меня, теперь устраивать в своем доме палату для меня?

— Я не поеду. Моё согласие ведь требуется?

— Вы не можете сейчас рационально мыслить, за вас полностью отвечаю и решаю я. — она встала, гордо выпрямившись у моей кровати.

— Я отказываюсь. — твёрдо повторила я. Всё моё естество противилось тому, что меня хотят увезти к этому человеку. Да он ненавидит меня, считает, я срывала его выборы, считает, что я имела связь с водителем мамы, Господи, да они выкинули меня из своей жизни, а теперь возвращают?

— Вы услышали? — холодный голос врача раздался словно издалека. — пациентка не дала своего согласия.