Дима ушел встречать курьера, а я сгребаю себя с кровати и подхожу к зеркалу на стене. Смотрю на свое отражение. Жуть. Просто жуть.

Вчера я небрежно смыла макияж, и под глазами черные круги, волосы спутаны из-за того, что вчера я помыла голову, но так и не расчесалась. Щеки бледные, впалые, губы потрескались.

Раскрываю полы халата и смотрю на свое обнаженное тело в отражении. Я, вообще, не худышка, у меня всегда было все на месте, но пышностью форм я не отличалась. Сейчас же наблюдаю впалый живот и огромный синяк на ребрах. Не знаю, что там, — просто ушиб или перелом, но выглядит не очень.

— Твою мать, — слышу шипение позади себя.

Резко запахиваю халат и разворачиваюсь. Волков стоит в дверном проеме и ошалело разглядывает меня. Запускает руку в волосы и нервно сдавливает их.

— Прости, — выдает хрипло.

— Мог бы и постучать, — так же нервно отвечаю и я и чувствую, как мой голос начинает дрожать.

Взгляд Димки тяжелеет, ложится теплым грузом на плечи и распространяет по телу горячие импульсы, которые, спускаясь ниже, клубятся внизу живота.

— Там привезли обед. Пойдем. Тебе нужно перекусить, — с трудом выговаривает он.

— Я бы хотела сначала принять душ, — тихо отвечаю я.

— Конечно. Только аккуратно. Дам тебе полотенце.

— А можно что-то из одежды? — прошу неуверенно.

Дима кивает на дверь в гардеробную позади меня и говорит:

— Возьми все, что тебе нужно, — разворачивается и уходит.

Это что, получается, он позволил мне рыться в его вещах? Я нерешительно открываю дверь и вижу небольшую гардеробную, в которой автоматом зажигается свет.

Мое сердце начинает бешено стучать в груди, я понимаю, что с опаской открываю ящики и смотрю на их содержимое — боюсь увидеть там женскую одежду, но ничего такого там нет.

Ровными стопками лежит белье, галстуки скручены, в другом ящике разложены запонки и несколько часов, часть одежды висит на плечиках. Поднимаю руку и прохожусь пальцами по дорогим пиджакам. В помещении витает легкий и ненавязчивый аромат парфюма — скорее всего, от одежды.

Беру черную футболку и серые домашние брюки, прикладываю их к лицу и тяну в себя их аромат. От вещей пахнет кондиционером.

Прекращая экскурсию по жизни мужчины, который не принадлежит мне, отправляюсь в ванную комнату. Мою себя тщательнее, добиваясь нормального внешнего вида.

Пару раз подкатывает тошнота, но я держусь.

Когда выхожу из ванной комнаты, Дима стоит возле окна и, глядя в него, беседует по телефону:

— Да, Аделия… Нет… Я позвоню тебе позже…. Хорошо.

Он говорит с ней мягко, с уважением, но без какого-либо подтекста. Оборачивается, и я вздрагиваю от взгляда, которым он пробегается по мне.

Да, я надела его вещи. На голове — тюрбан из полотенца.

— Ты не против? — аккуратно уточняю я. — Я взяла у тебя.

— Нет, конечно. Садись. Тебе нужно поесть, — отвечает он как-то сдавленно и, сверкнув глазами, проходится по моему телу.

Присаживаюсь и начинаю потихоньку есть суп, косо поглядывая на Диму, который уплетает пасту.

— У тебя не будет проблем из-за того, что я тут?

– Нет, — лаконично отвечает.

Я начинаю нервничать и машинально кручу на пальце обручальное кольцо. После поднимаю руку к лицу и смотрю на свои пальцы — отек спал. Пытаюсь стянуть кольцо, но ни в какую. Снова забиваю на боль и с силой тяну золотой ободок.

— Дай сюда, — твердо говорит Дима и подходит ближе.

Перехватывает мою руку и тянет меня к раковине:

— Пальцы лишние, да? — хмыкает невесело.

— Я еще вчера хотела снять, — поясняю я. — Но ничего не выходит. Сидит как приклеенное.

Волков замирает и ловит мой взгляд. Мы снова рядом. Непозволительно близко друг к другу. Дышим одним воздухом, пожираем друг друга глазами.