Одно радует — сегодня я домой не вернусь.

13. Глава 12. Полиция

Соня

— Ну что, куры, посидим в обезьяннике до выяснения обстоятельств? — дядечка лет пятидесяти в форме ведет нас в клетку.

В камер нас закрывают в том же составе, что и привезли сюда. Здесь очень холодно. Неприятно. Моя джинсовка по ходу дела осталась валяться на пляже, благо сумочку и рюкзак с техникой я успела схватить. А вот телефон потеряла. Непонятно, пал он жертвой в бою или тупо выпал из кармана, пока я сидела на пляже, но его нет.

Ну и хрен с ним! Руслан меня наверняка потеряет. Или нет. Возможно, прямо сейчас он занят своей женщиной и их общим ребенком, ему нет дела до меня.

— Мы имеем право на один звонок! — нежным, прямо-таки ангельским голоском говорит Белоснежка.

Дядька в форме оборачивается и смотрит на нее хмуро. Девушка на глазах сдувается и оседает на лавочку.

— Я в фильмах видела, — произносит жалобно.

Плюхаюсь рядом с ней и обнимаю себя руками. Ну и холодина, подбородок трясется от мандража и нервов.

Полицейский недовольно поджимает губы и качает головой:

— Будет тебе звонок. А пока добро пожаловать. Располагайтесь на нарах, дамы.

И, позвякивая ключами, уходит.

— Нары? — шепотом спрашивает у меня Белоснежка. — А где нары?

Третья участница драки, которая уже развалилась на лавке, начинает забористо ржать, показывая нам свой практически беззубый рот, отчего я делаю вывод, что ей далеко за сорок. Просто она настолько грязная и неопрятная, что определить ее возраст очень сложно.

— Отдала б мне телефон, белоручка, уже б дома чай пила и мужу ныла, что трубу спиздили, — неприятно произносит она. — А нары вот они.

Бьет рукой по лавочке, ложится на спину и укладывает руки под голову.

Я сильнее обхватываю себя за плечи. Меня трясет. Морозит. А еще до сих пор тошнит. От нервов, наверное.

Белоснежка рядом тоже дрожит и ютится поближе ко мне. Ей в топе и лосинах наверняка очень холодно.

— Тебя как зовут? — спрашивает у меня и легонько толкает плечом.

Оборачиваюсь и смотрю в лицо девушке. У нее очень необычная внешность, определенно заметно смешение кровей. Миндалевидный разрез глаз, да и сама радужка очень темная, я таких глаз и не видела никогда. Брови правильной формы, волосы блестят даже в полумраке тюрьмы. Невероятно красивая девушка и, по всей видимости, из интеллигентной семьи, это понятно по разговору и тому, как она ровно держит спину.

— Соня, — тихо говорю я.

— Очень приятно. А я Аделия. Можно просто Деля.

— Взаимно, — отвечаю я.

Молчим какое-то время, а после к нам приходит мужчина лет тридцати - тридцати пяти. Красивый, высоченный, спина — мама дорогая, глаза — омуты. Это где ж откуда таких красивых в полиции берут?

— Ну что, Сонька Золотая Ручка, пошли каяться? — хмыкает он.

— Я-а?! — ошарашенно спрашиваю я.

Тот окидывает меня взглядом, хмурится:

— Фамилия?

— Бе-белова я, — мямлю еле слышно.

Мужчина смотрит в бумаги, потом усмехается:

— И вправду Сонька, — вперивается взглядом в преступницу и кивает на нее. — Вот эта «Сонька» мне нужна. Ну что, Валюха, снова промышляем незаконными действиями?

— Неведомо, товарищ майор, — весело лепечет она, даже не поднявшись. — Беленькой хапнула и не в себе была. Белочка напала, — и, сделав паузу, глядит на нас: — Или две белочки. А вообще это они на меня напали. У них это, как его? ОПГ* — во!

— Ясно. Валентина — на выход!

— Э-э! — недовольно восклицаю я. — А как же мы? Мы вообще-то потерпевшая сторона.

Майор открывает клетку и выпускает Валюху, которая отправляет нам прощальный «чмок», упираясь губами в грязную руку. Бэ-э.