- Что?! – выкрикнул Колесников, явно недовольный таким поворотом. – Какие две недели? Ты о чём?

- Станислав Андреевич, ну вы же серьёзный бизнесмен. Вам ли не знать, что по закону я должна отработать две недели. – Говорила я как можно спокойнее, чтобы показать Колесникову, что я его не боюсь.

- Дмитриева, - он подошёл к моему столу и облокотился на него, - что ты задумала?

- Я? Ничего. А должна была? – спросила я, видя, как он просто приходит в бешенство от того, что сейчас ему придётся ждать ещё целых две недели, прежде чем он заточит меня вне воли.

- Я слишком хорошо тебя знаю, ты наверняка что-то задумала. – Недоверчиво произнёс он. – Но имей в виду, если ты попытаешься сбежать…

- То ты найдёшь меня, и я об этом пожалею. – Прервала его я. – Послушай, Колесников, ты можешь сам пойти к Валентину Петровичу, всё ему рассказать и ускорить моё увольнение. Но я предпочла не выносить наши отношения на всеобщее обозрение. Я просто сказала, что мне нужно уехать в Москву по семейным обстоятельствам. Валентин Петрович человек тактичный и в душу мне лезть не стал. Он просто напомнил мне, что я по закону должна отработать две недели.

- Ладно. – Уже спокойнее ответил он. – Две недели, так две недели. Значит, и я пока эти две недели буду здесь. – А затем вышел, наконец-то оставив меня одну.

***

Колесников

Эти две недели были совсем некстати. Уже через три дня я собирался вернуться в Москву, а сюда приехать примерно через месяц. Но из-за Дмитриевой мне теперь придётся пересматривать свои планы. Я, конечно, мог сейчас надавить на неё, припугнуть, но, во-первых, из-за этого пострадал бы невинный человек, начальник Евы. А во-вторых, я боялся, что могу перегнуть палку, и тогда Ева может совершить необдуманные поступки. Решит ещё сгоряча сбежать, с неё станется. Но и за эти две недели она может, что угодно придумать и предпринять. Так что придётся держать с ней постоянно руку на пульсе.

Вот и сегодня вечером, когда она после работы вместе с сыном собралась домой, я уже ждал её у машины.

- Ты теперь всегда будешь меня преследовать? – не скрывая недовольства, спросила она.

- Тебя? – усмехнулся я. – Да была бы моя воля, я бы тебя за несколько километров стороной обходил. Но нас с тобой связывает сын. – Я показал взглядом на Андрея, который играл неподалёку.

- Послушай, Колесников, я тоже к тебе особой любви не испытываю, и терплю только из-за Андрюши. Но сейчас попридержи коней, ты можешь ребёнка напугать. Он же не знает, что ты его отец. – Ответила мне взаимностью Ева.

- Когда ты собираешься ему рассказать? – я навалился на машину, скрестив руки на груди.

- Я не знаю. – Спокойно ответила она. – Это не так просто. Его нужно подготовить, как-то объяснить.

- Ну, значит, пока я буду рядом с вами, чтобы он привык ко мне. – Так же спокойно ответил я.

- Стас, я устала и очень хочу домой, правда. – Вздохнула она, вид у неё и правда был уставший. – Поэтому если ты хочешь поругаться или поскандалить, давай перенесём это на другой день. Мне нужно ещё дома ужин приготовить и что-то на завтрак. Так что мы поедем домой.

- Ладно, садитесь в машину. – Я открыл ей переднюю пассажирскую дверь. – Андрей поедет в детском кресле. – Ответил на её недовольный взгляд я.

Понимая, что теперь у меня есть сын, и я несу за него ответственность, я днём съездил в магазин и купил самое лучшее детское кресло.

- Ева, я не враг своему сыну, поверь. – Я открыл заднюю дверь и показал на кресло.

- Спасибо, мы сами доберёмся. – Продолжила сопротивляться Дмитриева.

- Твоя машина в ремонте. – Огорчил её я. – Я рассказал Валентину Петровичу о нашем небольшом недоразумении на светофоре, - начал объяснять я, но увидев её удивлённый взгляд, добавил, - естественно не вдаваясь в подробности. Так вот, он дал мне запасные ключи, и я отогнал её в сервис. Ева не глупи, правда, уже поздно, садись в машину, и я отвезу вас домой. Тем более что ты действительно выглядишь уставшей.