8. Глава восьмая. Вадим. Прошлое

— Ты приедешь?..

— Да, Лида, конечно. Обязательно. Не волнуйся, я скоро перезвоню.

С каждым этим ее «ты приедешь» меня топило с головой чувство вины. Едкое, как кислота, оно растворяло реальность.

«Папа?..»

Мое сердце тоже сжигало как кислотой, когда маленький Саша говорил — «папа». Будто каждый раз швырял в меня огненным шаром — и тот сжигал меня дотла.

Я глотнул обжигающий горло кофе — бесконечно хотелось спать. Хотелось сбежать, бросить все, не видеть больше людей с их ложью, подхалимством, фальшью, хотелось под раскаленное солнце чужих земель, где никто не заглядывает тебе в глаза и не пытается прочитать мысли, потому что не говорит на твоем языке.

Однажды я так уже убежал — тогда у меня была такая возможность. Я чувствовал, что не вывожу. Еще немного, и напряжение скрутится и рванет. Я бросил все дела на Сергея, купил билет на ближайший рейс и через пять часов вышел под звездное небо, в шепот волн и одуряющий запах древности.

А утром я гулял по затопленному жарой городу, смотрел на бесконечные вереницы такси, на ленивых греков, наблюдавших за мной из-под опущенных век — они даже не подрывались, чтобы мне что-то продать, — на туристов, гомонящих на тысяче языков. Людей стало слишком много, я свернул на старинную узкую улочку и увидел девчонку. Она шла мне навстречу — словно попавшая в этот мир через выдуманную машину времени.

Небрежно заплетенная коса, очки, сползавшие на успевший обгореть нос, плотная папка в руках и платье — такие платья тысячу лет никто не носил. Юбка-колокол, тонкая талия, лиф, подчеркивающий грудь и осанку.

Все эти мудреные модные термины я узнал уже позже. А в тот момент я улыбался девчонке и пытался заговорить.

Мне почему-то хотелось услышать ее голос. Он тоже должен был быть не от мира сего.

— Пос се лэне? — выудил я из памяти «как тебя зовут», и потом, видя, как девчонка остолбенела, прибавил: — Гэйя су!

Но и на приветствие она не ответила. Улыбалась, прижимая к себе папку, и до меня дошло.

— Хэллоу? — произнес я, молясь, чтобы это не было каким-то заклинанием и моя незнакомка вдруг не исчезла.

— Хэллоу, — проговорила она, и меня прорвало. Я нес какую-то чушь, как здесь здорово, и можно пойти в кафе, если она не против, а потом, ближе к вечеру, поехать к морю, прокатиться на яхте, посмотреть на закат… Девчонка хлопала огромными карими глазами, и когда у меня закончился воздух, обреченно сказала:

— Сорри, ай донт андестенд… — и добавила: — Извините…

Я чуть не схватил ее за руку, но сдержался. Но уже понял, что никуда ни за что не отпущу.

Милая, целеустремленная, нежная и бесконечно сильная. Я поражался ее рассказу, как она зарабатывала на эту поездку, как учила речь для работодателей, как готовила портфолио и… прятал свои капиталы подальше.

Не потому, что боялся за них. Боялся я за себя. Такие девчонки…

Да, люди бывают гордыми, а жжет потом тебя. Глупая, бессмысленная, выдуманная кем-то гордость. Я сам. Я сама.

Нет. Не всегда.

Я открывался Асе постепенно, каждый раз убеждаясь, насколько мое решение было правильным. Она видела во мне успешного программиста — и принимала кольцо, цепочку, новый телефон, новый компьютер. Уже настороженно смотрела на билет, который я купил, чтобы она полетела в Милан. На отель, пусть и такой, среднего класса, на тысячу евро на расходы. И в какой-то миг она сдалась и сказала, что так не хочет.

— Дурочка, — прошептал я, утыкаясь носом в пахнущие мятным шампунем волосы. — Что ты не хочешь?

— Так, — вздохнула она. — Мне каждый раз кажется, что ты…