Как можно было забыть об этом сладком малыше?

У Сергея в квартире Филипп не слезает с моих рук. Даже Катя не ревнует. Играет спокойно в свои игрушки, позволяя брату насытится контактом со мной. Я кормлю Фила ужином, пока он сидит у меня на коленях. Вычёсываю расчёской его спутавшиеся в колтуны волосы. Они у него красивые, как у Юры. Озорные русые кудряшки.

Пока помогаю Филиппу сходить в туалет, замечаю, что трусики у ребёнка очень грязные. И пахнут соответственно.

Злость на мужа и его любовницу поднимается в душе с новой силой. Нет, всё-таки я совершила ошибку. Нужно было звонить в службу опеки.

Руки трясутся от гнева, когда я в который раз набираю номер Юры. И опять никто не берёт трубку.

Отстирываю трусики и вешаю их на батарею в ванной. А на Филиппа натягиваю Катины чистые трусы. Хоть до дома пусть в них доедет.

Замечаю на животе сына несколько красных пятнышек.

О-о-о… что там говорила воспитательница? Ветрянка?

Филипп явно чувствует себя хорошо. Скачет по кровати, показывая сестре язык.

Снова звоню Юре. И на всякий случай Ксюше с Тимуром.

Никто не берёт трубку…

А на часах уже девять, между прочим…

Наступаю себе на горло и нахожу в истории звонков телефон Юриной любовницы. Она звонила мне один раз с требованием забрать Катю.

Но и Аля не отвечает. Её телефон вообще вне зоны доступа.

И что мне делать? Оставлять Фила на ночь здесь?

Я не против, но что-то мне слишком тревожно. Почему никто до сих пор не хватился Филиппа? Почему никто не берёт трубку?

Сдаюсь и одеваю обоих детей. Не смогу заснуть, не узнав, что у них там творится дома.

Воображение подкидывает ужасные картинки из криминальных хроник. И я, подъехав к дому, я накручиваю себя так, что от страха у меня трясутся руки.

Жму на дверной звонок. Снова и снова. И ещё один раз.

Жму долго, так что малышам рядом со мной становится скучно. Они пытаются сбежать во двор на качели, но я не отпускаю. Удерживаю их за руки возле себя.

А дверь так никто и не открывает.

Липкий страх пробирается в душу. Плохое предчувствие щекочет нервы.

Нет, я не буду поддаваться паники. С ними ничего не могло случиться…

Если через минуту мне никто не откроет, я позвоню в полицию.

Холодный ветер пробирается под куртку, заставляя дрожать.

Дёргаю на всякий случай ручку. Дверь неожиданно оказывается не заперта. Она отворяется с неприятным скрипом, и дом встречает меня давящей тишиной.

Так не должно быть. В доме, где живут дети, не бывает такой тишины.

Беру Филиппа и Катю за руки и с опаской захожу внутрь.

Включаю свет в коридоре.

Полочка для ключей закидана горой счетов от коммунальных служб. Грязные ботинки всех членов семьи стоят неровным строем возле стены в коридоре.

Меня уже просто трясёт от паники.

- Да где же они все? – спрашиваю сама себя вслух.

- Они не пласнулись утлом, - спокойно говорит Филипп. – Я пласнулся, а они нет. Тётя Аля тоже пласнулась. Она отвела меня в сад…