“Если появится…” – мелькает внезапная мысль.

В дверь туалета стучат.

Я вздрагиваю. Телефон чуть не выпадает из рук.

– Мамочка! Папа пришел!

– Х-хорошо, – едва нахожу силы ответить. Потом торопливо шепчу в трубку: – Пожалуйста, скажи Миру, о чем я просила! Все, мне пора.

Выключаю телефон, нажимаю кнопку смыва. Потом мою руки. Не хочу выходить и смотреть Назару в лицо, но придется.

Тот встречает меня в коридоре. Уже успел скинуть обувь и повесить пальто в гардероб.

– Привет, дорогая, – смотрит в упор и улыбается. – Я голодный как волк. Что сегодня на ужин?

От его улыбки становится не по себе.

Если бы не Зоя, меня бы тут не было. Но она обнимает отца за ногу, прижимается к нему, ловит его взгляд с обожанием и любовью.

Перевожу внимание на мужа.

– Все в духовке, – отвечаю, а сама сбегаю в комнату.

Не могу находиться с ним рядом.

Когда съехались, я пыталась настоять, что буду спать отдельно. Но Назар и слушать не захотел. Сказал, что его жена должна спать с ним в одной постели, иначе никакого договора не будет, я могу убираться.

Снова пришлось выбирать между личным душевным комфортом и дочерью. Он знал, чем меня шантажировать. И я снова сдалась.

Если бы Зойка была постарше, если бы она не так сильно любила отца… Если бы я могла ей все объяснить…

Так много “если”. А на деле пришлось лечь в постель с человеком, которого уже не просто боюсь, а ненавижу.

Я легла против воли, но заставить себя расслабиться и принимать его ласки – не смогла.

Да, в первую ночь и потом тоже Назар был очень нежен. Я уже и забыла, что он вообще может быть таким: чутким, заботливым любовником, беспокоящимся об удовольствии женщины, а не о своем. На миг меня даже охватила тоска по тем дням, когда мы были счастливы. Но я не смогла ответить ему. Просто лежала, глядя в потолок и с трудом сдерживая дрожь отвращения. А из глаз катились безмолвные слезы.

Тело, прежде чувствительное, отказалось меня предавать. Как ни пытался Назар заставить меня забыться и ощутить хоть что-то – не смог. Хотя старался как никогда и в ответ ничего не потребовал.

Устав добиваться взаимности, просто вздохнул и сказал:

– Ничего, это нервы. Успокоишься, и все будет как прежде.

А потом лег и обнял меня.

Я хотела ответить, что как прежде уже не будет. Но промолчала. Лежала, не шевелясь, пока не почувствовала, что он уснул. А потом тихо встала, ушла на кухню и ревела там до утра.

В следующие ночи было не лучше. Назар старался, а я лежала бревном. В конце концов он то ли устал, то ли ему надоело. Но спустя две недели он перестал меня трогать.

Правда от этого легче не стало.

Каждый день и каждую ночь меня преследуют мысли о Мирославе. Не могу выкинуть его из головы. Мы ведь даже не объяснились! Просто я ушла утром из его дома, а потом прислала заявление об уходе с работы.

Боюсь представить что он обо мне думает. Да и думает ли вообще? Может для него наша ночь вообще ничего не значила. Ведь после этого он не пытался меня искать.

Да, его номер мне пришлось заблокировать. Но разве он не мог позвонить с другого или как-то иначе связаться, если бы захотел?

Эта мысль причиняет боль. Гоню ее от себя. Но она возвращается снова и снова. Зудит, как назойливая муха.

Я должна знать наверняка, нужна ему или нет.

Хотя бы для того, чтобы не строить иллюзий.

Скрип двери отвлекает меня от раздумий.

Оборачиваюсь.

На пороге стоит Назар.

– Думал, ты со мной посидишь, – смотрит тяжелым взглядом. – Не голодная?

Он подходит и обнимает меня. Прижимает к себе, а у меня внутри все будто льдом покрывается.

– Нет. Я уже поела с Зоей.