Я вся дрожу от этого действия, оно слишком интимное и волнующее.

Прикрываю на секунду глаза и ощущаю на шее желанные, мягкие губы. В душе всё переворачивается вверх дном.

Скользя ими по чувствительной коже, Женя находит бешено бьющуюся жилку, прижимается к ней языком и прикусывает, вынуждая протяжно застонать в ответ.

— Скажи мне, только честно, — его горячее дыхание обжигает раковину уха и я непроизвольно свожу лопатки вместе, потому что бегущий жар по позвоночнику нещадно щекочет кожу, поднимая на ней каждый волосок.

— Когда ты принимала решение не надевать трусики, на что ты рассчитывала?

Кончиком языка обводит кромку уха, цепляет зубами мягкую мочку и ладонью зарывается под рубашку, находя пальцами набухший сосок. Сжимает его и прокручивает, обжигая искорками тока.

Невероятно приятное и возбуждающее чувство проносится по моему нутру и стекает горячей лавой в низ живота, пульсируя там.

— Женя...

Очередной мой выдох со стоном смешивается с его учащённым дыханием.

— Ответь мне, мышка... — продолжая ласкать и сминать отяжелевшую грудь, водит губами по скуле, будто дразнится.

Хочется поймать его пышные губы и впиться в них поцелуем, но я сдерживаю порыв, жадно вдыхая кислород, которого в этой комнате почти не осталось.

— Я... хотела тебя... соблазнить, — сглатываю, и автоматически облизываюсь.

— Планировала заранее?

Оставляя невесомые поцелуи на щеке, соскальзывает губами к моим губам и замирает в миллиметре от цели, ожидая ответа.

— Да... — шепчу я, прижимаясь ртом к его рту.

Неуверенным движением языка, словно кисточкой, обвожу контуры его чуть приоткрытых губ и рвано вздыхаю.

— Прикоснись к нему, — осипший от напряжения голос гонщика звучит как требование, выбивая из моих лёгких весь воздух.

Женя обхватывает свободной рукой затылок и впивается в губы своими, в одночасье сводя меня с ума. Сладко и в то же время болезненно целует их, покусывая.

Отвечаю ему с той же пылкостью, лаская его язык своим. Позволяю его рукам творить со мной всё, что он хочет.

— Давай, малыш... Хочу, чтобы ты раскрепостилась и привыкла ко мне, — шепчет, жаля очередным укусом мой подбородок, зализывает острые ощущения и снова ныряет в мой рот. Горячий и безумно вкусный. Воплощение настоящего греха. Нещадно ломающего во мне все предрассудки.

Боже... Это невыносимо приятно. Умопомрачительно.

Я хочу ещё.

Хочу, чтобы это безумие никогда не заканчивалось. Чтобы его пальцы не отпускали мою грудь, чтобы тёплая ладонь продолжала сжимать шею у основания затылка. Чтобы настойчивые губы стирали кожу на моих...

Хочу его в себе...

Также, как он хочет в меня.

Таю в крепких объятиях. В самых желанных и до боли необходимых...

Нащупываю пальцами пряжку ремня и хаотично начинаю бороться с застёжкой в то время, как руки Жени принимаются нещадно отрывать пуговку за пуговкой на своей рубашке, которая на мне, оголяя мои плечи.

Терпение рвётся по швам, ускоряя процесс у обоих.

Буквально вырываю из железки кожаный конец аксессуара. Выдавливаю из петли пуговицу и шаркаю язычком вниз, раскрывая ширинку джинсов.

Разорвав поцелуй, позволяю мужчине освободить меня от единственной одежды.

Полностью открытая его взгляду, предстаю перед ним, в чем мать родила.

— Опустись на колени, мышка... — напряжённо произносит, в который раз изучая моё тело обезумевшими от страсти глазами.

Его неожиданное заявление приводит меня в замешательство.

Я ведь не невинная глупая девочка, понимаю к чему он клонит, но вот так просто взять и опуститься перед мужчиной в унизительную позу — ноги не сгибаются.