Медленно уселась на пол, обхватив колени руками, и закрыла глаза.

Вокруг царила тишина, но в голове раздавались звуки – шёпот, будто кто-то разговаривал со мной. Воспоминания о совместных путешествиях, смехе и планах вплетались в реальность, лишённую ярких красок.

Мне снова, как и вчера захотелось закричать, вырваться из этой сковывающей тишины, но голос застрял в горле.

– Нужно что-то с этим делать… Что-то решать…

И решила.

Уеду.

Куда угодно уеду.

А он со своим разводом пусть побегает за мной.

Встала на ноги и пошла включать ноутбук.

Девочки, милые, запомните, делайте свои собственные сбережения. Заведите свой тайный, свой личный счёт, о котором не знает никто, кроме вас.

Ведь может всякое случиться… Жизнь та ещё боль и сука.

У меня был такой счёт. И были на нём сбережения.

Как же мне они сейчас пригодились.

* * *

– ВЕРА —

Поликлиника акушерства и гинекологии пахла йодом, старостью и лёгким отчаянием. Хотя ведь должно быть наоборот. Или это мне так кажется, потому что я – одна?

На втором этаже под дверью акушера-гинеколога сидели женщины. Кто в халатах, кто с животиками, кто – просто в телефоне.

Я села на свободнее место рядом с красивой и молодой будущей мамочкой, с виду я была спокойной. Внутри – было землетрясение.

Я решила перед отъездом сделать все анализы, получить рекомендации и только потом уехать. Времени займёт немного.

Покосилась на соседку слева. Лет двадцать пять, максимум. Красивое лицо, трикотажное платье, дорогая сумка, лёгкий запах селективных духов, животик аккуратный, месяцев шесть, наверное. Она увидела, что смотрю на неё и улыбнулась с вопросом:

– Вы тоже на приём?

– Да, – ответила коротко.

– Ужас как долго. Сидим тут, как будто на почту без записи пришли.

– Тут – всё важнее, – я попыталась улыбнуться. – Каждая женщина и её малыш важны.

– Ой, это да, – девушка погладила свой живот, – это моя первая беременность. Всё так волнительно и даже страшно. Родов боюсь до жути. А у вас?

Я хотела сказать: «Это не твоё дело». Хотела. Но вдруг выдохнула:

– Тоже первая. Только… поздняя.

– Ой, ну и что! – девушка засмеялась. – Вы такая хорошенькая! А мой гинеколог говорит, что поздние беременные самые ответственные!

Я посмотрела на неё повнимательней. Такая чистая. Без боли в голосе. Ещё не знает, что может быть по-настоящему плохо.

– Как зовут отца? – вдруг спросила девушка, игриво.

– Влад… Владислав.

Но потом я чуть не стукнула себя по лбу. Вот уж точно своему ребёнку не стану давать отчество этого предателя. Будет носить отчество моего отца.

Моего отца звали Сергей. И у моего малыша будет именно это отчество, но уж точно не Влада.

Девушка резко повернула голову, разглядывала меня долго, а потом хохотнула и выдала:

– Представляете, моего любимого тоже зовут Влад. У нас будет мальчик. Мы решили назвать его Владислав Владиславович Соколов. Скажите, круто звучит! А у вас какая фамилия?

Она тронула меня за руку, и я едва сдержалась, чтобы не отдёрнуть руку.

– Вы простите меня за любопытство. Владик постоянно меня за это упрекает, что я ужасно любопытная.

Она весело смеётся.

– Но он всё равно меня любит. Очень-очень любит. Даже ради меня и нашего малыша со своей старой лохудрой разводится. На мне потом женится. Она бесплодная старая жаба… Ой, простите… Вы хорошенькая и молодая ещё, а там вообще полный капец. А то подумаете, что я на всех так… Нет-нет… Владик говорит, мало того, что она старая, страшная и детей не родила ему, так ещё и вредная. Настоящая ведьма! Не даёт ему жить и дышать. Всё кровь ему свернула. Душит своими постоянными упрёками, подозрениями. Не понимаю таких… Мерзкая баба…