– Засада! Драпаем!
Хруст удалялся.
В Щугор пришли по тающему снегу, ведя Онуфрия якобы под конвоем. Золото тот поначалу делил начетверо, но польстился на долю один Олек: Нядми нужнее были капканы и мука, а Мартемьяну – лодка с верным провожатым до Чердыни, пока реки не встали.
Алексей Филиппов. ДВЕРЬ
Раиса Васильевна поднялась на крыльцо с резными перилами как всегда – к девяти часам утра. Она заведовала районным музеем и слыла в народе дисциплинированной до крайности. Никто не помнил случая, чтобы Раиса Васильевна куда-нибудь опоздала. Раньше прийти, так это всегда пожалуйста, но опоздать – ни-ни. По заведующей можно было сверять часы. Некоторые так и делали. Вот и сейчас, влюбленные, видимо, всю ночь просидевшие на скамеечке возле музея, встрепенулись и стали прощаться. Раиса Васильевна достала ключ и… И, можно так сказать, окаменела. Замка на дверях не было! Если бы сейчас в их тихий городок залетело шальное торнадо, то этот катаклизм не столь бы потряс душу заведующей, сколь изумило ее исчезновение замка. Двадцать лет он честно берег местные древности, и вдруг исчез…
Раиса Васильевна дернула дверь. Дверь не поддалась.
– Изнутри заперто, – прошептала заведующая и стала озираться в поисках помощи.
Мимо, как и всегда в это время, шел учитель рисования Иван Иванович.
– Что случилось? – взбежал он на крыльцо.
– Замка нет, – Раиса Васильевна указала на пустые проушины.
– Как так?
– Сама не понимаю… И дверь заперта изнутри…
– Надо в полицию сообщить.
– А если там Николаша? – Раиса Васильевна захлопала ресницами. – У него же запас— ной ключ есть. А я вчера ему деньги выдала. Он может, если…
Николаша – единственный подчиненный Раисы Васильевны. Числился он дворником, но, как человек мастеровой и начитанный, мог выполнить любую работу. Бесценный сотрудник, однако, как и большинство бесценных, имел слабость. Чаще всего эта слабость проявлялась в день зарплаты. Поддавшись слабости, Николаша совершал разные не совсем обычные поступки, один из которых толкнул дворника на скамью подсудимых. Там ему определили условный срок, потому-то и не хотела Раиса Васильевна раньше времени беспокоить стражей порядка.
– А может, мы сами как-то откроем? – с превеликой надеждой посмотрела заведующая на учителя рисования.
Иван Иванович уж лет двадцать пять был влюблен в Раису Васильевну, а потому ее желание – всегда закон. Педагог чуть зарделся и толкнул дверь плечом. Дверь чуть дернулась, но не открылась. Иван Иванович толкнул еще раз и задумался. Возможностей исполнить желание любимой явно не хватало, но и отступать было никак нельзя.
– Я сейчас, – крикнул учитель и поспешил прочь от крыльца. – Семеныча приведу.
Трудовик Павел Семенович явился с металлической линейкой. Сунув линейку в щель между дверью и притворной стойкой, трудовик минуты три посопел и дверь открылась.
Они осторожно перешагнули музейный порог, и упругая пружина захлопнула дверь. Все вздрогнули. Залов в музее два: основной и малый. Малый прошли без приключений, а вот в основном зале ждал их сюрприз.
На полу, под картиной «Подлость» местного художника, лицом вниз и раскинув руки в стороны лежал седой мужчина. Возле головы его валялся топор.
Раиса Васильевна вскрикнула и пошатнулась. Иван Иванович поддержал ее за талию, Семеныч нагнулся к мужчине и объявил.
– Мертв…
Раиса Васильевна всхлипнула, Иван Иванович покрепче взялся за ее талию. И как раз в этот момент скрипнула дверь и послышались тяжелые шаги. Все обернулись. По малому залу шел незнакомец весьма крепкого сложения. Он вошел в большой зал, могучей рукой отодвинул присутствующих и произнес.