-  Чувствую себя стервой.  Скажешь потом, что так не думаешь, ладно? –  выдала наконец она. 

-  А с чего вдруг? – поинтересовалась я.

-  Я ушла от Слава, - криво расползалась на ее лице улыбка.  Незаметно выдохнув, я растерянно промолчала, а она продолжала:

-  Оказаться однажды в твоей шкуре – то еще удовольствие.  А я боюсь, что это просто вопрос времени. Да что там - знаю!

-  Откуда? – осторожно уточнила я.

-  Он оправдывает Вадима.  Подошел к ним и улыбался, и кто его знает… - задумалась она, - может и ручку ей целовал, если бы не я рядом.

-  Уточни, пожалуйста - не совсем улавливаю, - попросила я, внутренне холодея – вот и оно…    Недосказанности и нюансы в моем состоянии угадывались слабо, чувствовалась нужда в конкретике с четко расставленными знаками положительных и отрицательных величин.  Марина тяжело вздохнула:

-  Когда мы купили «Фордика», решили обмыть его вдвоем.  Ну и… выбрали «Реал».

-  Где это? – уточнила я, навскидку определяя дату – дней десять?  Как раз перед отъездом Вадима с Яной на море.

-  А не… какая разница?  Следующий раз сходим – нормальное место, - усмехнулась она, снова немного отпив из фужера.  Я нечаянно поморщилась, глядя на это – если приходилось, сама  всегда выпивала залпом, смаковать крепкое спиртное никогда не получалось. А она повторила: - Я ушла от Слава. Из-за тебя.

-  Да ладно?  Ты фильтруй… юрист все-таки, - посоветовала я.

-  Ну да, слегка утрирую, - она немного беспомощно взглянула на меня…  отвела взгляд и, видно, решилась: - Там был Вадим с женщиной.  И, б…ь!

  Я оглянулась вокруг в поисках детей и, не обнаружив их в опасной близости, опять уставилась на нее.

-  … породистая сука! Рот, как у Лидии Вертинской, если помнишь такую – капризный.  Слав говорит – посиди… подошел к ним, подсел, улыбался ей, – криво улыбнулась она, помолчала…

-   А значит, ничего такого в этом не видел – что Вадим интимно трапезничает с посторонней бабой! А я, Ксюш, обтека-ала…  Сидела одна за столиком и - с головы до ног.  Там… она - иной уровень и это унижает, знаешь?  Не то, что баба зачетная, а то, что твой собственный мужик глазами ее жрет... вроде как подтверждая это. А ты даже права возмутиться не имеешь, потому что ничего же такого… и совершенно ясно – это только пока. И она тоже это видела – обтекаю.  А дальше… я просто не смогла - ушла.

-  Заметно было, что у них с Вадимом что-то есть? – уточняла я то, что болело мне.

-  А что тут непонятного?  Гарсон! – махнула она официанту, - покормят нас, в конце концов?!  - и тихо добавила для меня: - Забыла уже, когда и ела… мама ругается.

   Я присмотрелась к ней внимательнее – сегодня утром сама видела все это в зеркале: заострившиеся скулы, скорбно или нервно поджатые губы, тени под глазами, тусклый взгляд…  Мы ровесницы – обеим по двадцать восемь.  А Валентина на семь лет старше, она училась вместе с нашими мужьями и своим мужем Виктором.  Звонить ей вот так – без серьезного повода, я бы никогда не стала.  Общаться с Маринкой мне всегда было проще.

   Встав, я обошла стол и подсела к ней – на противоположный от моего бархатный диванчик и обняла за плечи.  Хотелось помочь хотя бы так – своим сочувствием.  Ни о каких советах речь не шла – я насоветую… Она дернула плечом, отстраняясь и хмыкнула:

-  Ты трезвее, чем я. 

-  Закуси хоть чем-то… сыром. Ничего страшного у вас не случилось, Мариш, успокоишься, поговорите… 

-  Он догнал меня, мы с ним говорили, - пояснила она, тыкая пальцем мне в грудь: - Я возмутилась, что Вадим так ведет себя, а он процедил, чтобы держала язык за зубами.  Важен сам тон – понимаешь?  Я ему про такую… явную подлость, а он – «если не дура, то просто промолчишь».  А я не дура, я все поняла – и его взгляд на такие вещи, и то, что он знал обо всем и видел ее раньше – при мне они не знакомились.  Собрала кое-что дома и ушла.  И он не остановил, Ксюш.  Маме позвонил со смешком – принимайте, Марочка к вам едет, пускай перебесится.