Сейчас мне было плохо, почти безысходно по ощущениям.  Так бывает… в какой-то момент подтолкнет что-то – слово или проскользнувшая в разговоре мысль – чужая или твоя, и ты вдруг понимаешь, что жизнь не удалась. А для меня смысл ее во многом был в Вадиме и нашей с ним семье.  Дальше может быть что угодно, но на данный момент я потеряла слишком много, если не все.  Не как человек или мать… я потерпела полное и сокрушительное фиаско, как женщина.  И это в лучшие свои годы! Это просто тотальный разгром!  И оказалось - мне по фигу, что у кого-то на меня еще стоит… это ни хрена не помогло – та ночь!

   Но только этому несокрушимому в своей правоте Джаухару я ничего больше не расскажу, да и не понять ему.  Зато сейчас я понимала свою маму. Внешность, социальные и культурные различия, да даже возраст!  Ерунда все это – преодолимо так или иначе, даже если препятствия серьезны.  Но когда чувствуешь себя за мужем, как за каменной стеной, даже если это и не любовь с обеих сторон, а просто внимание и забота, доверие, а еще есть гарантии будущего, то это реально круто. У меня таких гарантий уже не было.

-  Девочка, а ты не хочешь погостить небольшое время у нас? – напомнил он мне о себе.

-  Думала о таком, - прогундосила я, подтверждая, что была такая малодушная мыслишка – бежать от выяснения отношений с мужем куда глаза глядят: - Но Вадим может не дать согласие на выезд дочки за рубеж. Даже скорее всего не даст.

   Мужчина помолчал…  я ждала.

-  Выбери себе жилье, и я переведу тебе нужную сумму.  Бинти… а мама не высылала тебе снимки нашего с ней дома?

-  У вас совсем не тесно и мы с Яной никак не стесним вас?  Я понимаю.  Но боюсь, что приехать все-таки не получится.  Я узнаю стоимость и тогда позвоню, чтобы вы могли оценить объем вложений.  Это будет заем. 

  Он усмехнулся там… прокашлялся.  Попрощался, посоветовав хорошенько выспаться.  Потом опять звонила мама и просто развлекала меня разговором.  Мы в подробностях вспоминали нашу простенькую квартиру на севере, и как жили там вдвоем… о папе не говорили.  Да, я вернусь туда, если придется, но это будет шаг назад.  И для Янки тоже. 

   Попрощавшись, я думала о том, что мама обязательно сказала бы, если бы ее новый муж был богатым человеком.  Обеспеченным – да, но богатым вряд ли – он не саудит, я знала это, проскользнуло как-то в разговоре.  Родом он был откуда-то из Северной Африки, корни вообще бедуинские, а значит, родственных связей в Саудовской Аравии – ноль.  А там правят и делят богатства местные семейные кланы.

  Но даже если…  зачем-то же он спросил о фотографиях их дома?  Это прозрачный такой намек на то, что сомневаться в его платежеспособности некорректно?  Наверное… И все равно – просить деньги в подарок даже у довольно обеспеченного человека это даже не то, чтобы стыдно… просто я никогда не стала бы, не смогла.  В долг – другое дело, хотя тоже… сейчас я чувствовала себя не лучшим образом и понимала, как все могло выглядеть в его глазах.  Но речь шла об очень скромной сумме - дворец в центре города покупать я не собиралась.

   «Хорошо выспаться» - замечательный совет. Но я знала, что ночью все будет плохо и даже очень плохо.  А значит, нужно сходить и купить сильное снотворное.  Взглянула в телефон - звонки от Вадима прекратились.

   И, замирая одновременно от страха и непонятной надежды, я нечаянно потянулась читать эсэмески - те, которые длинные.  Рука с телефоном вдруг ослабела, я подключила вторую и поднесла его ближе к глазам - «резко заболел… пять дней в инфекционке… со всех дыр… няня молоденькая… нашла общий язык с Яной… не хотел пугать тебя, беспокоить».  Легкие перекрыло, и я буквально задохнулась от тяжелого, парализующего ужаса.  В мозгу шарил прожектор, выискивая спасение и вспомнилось… ярко так, четко - «скучаю, Лена… и я тоже… до завтра» и все - тиски разжались. Отпустило, оставив в холодном поту.  Отдышалась, посидела еще.  А чего, собственно, я ожидала – чистосердечного признания в измене?