– Могу предложить красные труселя твоей любовницы, – хихикнула, а Вадик готов был лопнуть от злости, но не рискнул, решив поберечь силы до ближайшего кустика.

– Дура! Думай, что говоришь, – огрызнулся и нагнувшись, принялся снимать с себя носки – не туалетная бумага, но всё же лучше, чем подтираться непонятно какой тряпкой (читать красные труселя).

Зажав рот рукой, сделала вид, что запершило в горле. Покашляла для приличия. Едва дождалась, пока Вадик скроется за зелёным кустиком на обочине и стала ржать, как лошадь. Вот умора, на всю жизнь запомню этот момент и буду вспоминать, чтоб поднять себе настроение.

Через пять минут муж вернулся в машину весь измученный. Посмотрел на меня исподлобья и потянулся к ключу зажигания. Я уже не смеялась. Но Вадим и так начал о чём-то догадываться.

– Что ты за дрянь мне в чай подсыпала, Тоня?

– Липу.

– Или слабительное? – подозрительно сощурился Вадик, ненадолго скосив взгляд в мою сторону. – Ты тоже этот чай пила, но с тобой ничего не происходит.

– Да нужен ты мне больно, – хмыкнула, скрестив на груди руки: – Жрать меньше надо, Вадик, тогда и срать не будешь где попало.

***

До конца поездки мы с мужем предпочли молчать. Но когда вернулись домой, в нашу городскую квартиру, я вспомнила о дорожной сумке, которая была на балконе. Не поленилась даже встать на табуретку, чтоб достать с верхней полки эту самую сумку.

С гордо поднятой головой зашла в спальню, открыла шкаф и начала сгребать с полок одежду мужа: футболки, джинсы, трусы. Пихала всё подряд, особо не парясь складывать отдельно и аккуратно каждую вещь. Обломится. Да я даже попрыгала на сумке, чтоб утрамбовать содержимое.

Вадик в это время восседал на белом троне – слабительное всё ещё держало его на крючке.

Завершив собирать шмотки мужа, потащила за собой дорожную сумку и поставила её в коридоре. Вадик как раз только вышел из туалета. Округлив глаза, муж застыл на месте как вкопанный.

– Ты опять в командировку? – удивился Вадим, а я покачала головой.

Да, я довольно-таки часто разъезжаю по командировкам, приходится защищать интересы клиентов в разных судах, которые находятся бог знает где, бывает даже на другом конце страны. Поэтому Вадька и не сообразил, что сумка эта – его и это он уезжает, но не в командировку, а к своей маме, где и проживёт остаток жизни – уверена, этот сорокалетний мудозвон на хрен никому не нужен, кроме своей мамочки, ну в смысле жить с ним и заносить ему хвост, кроме меня, способна только эта “святая” женщина – моя свекровь. А я-то уже всё, пас…

– Это твои вещи, Вадик. Ты переезжаешь жить к своей маме! – заявила безапелляционным тоном, но Вадим, немного поразмыслив, всё же решил побурчать, мол, я не имею права себя так вести и выставлять его вон, потому что половина квартиры принадлежит ему и в таком духе. – Вадька, да будь ты мужиком. Накосячил же, хватит мне лапшу вешать на уши, когда женщине тридцать девять лет, то знаешь ли, её уже даже суперклеем не приклеить. Измену я тебе не прощу. Вторых шансов не будет. Жить под одной крышей, как в коммуналке, мне тоже не подходит. Поэтому у тебя есть два варианта, выбирай любой, какой больше понравится: либо ты съезжаешь к своей маме, она у тебя одинокая, ей только в радость, что сыночек, наконец-то вернётся под её тёплое крылышко; либо же сваливай на нашу дачу и живи там. В общем, мне без разницы, что ты выберешь.

– Тонь, не горячись. Ну если хочешь, давай пока поживём отдельно. И ты это… Подумай на досуге, как тебе одной будет, ведь давно не девочка уже, – ухмыльнулся с наигранным спокойствием, а я ведь тоже играть умею – за двадцать лет семейной жизни пришлось научиться.