Через минуту оказалось, что я почти угадал. Не ускакала. Но возле лифта рядом с ней стоял Михалыч. Как маленькую, держал за руку и бухтел что-то про "все будет хорошо" и "это совсем не страшно".

То, что это не про меня, я понял. От клаустрофобии спасал. А еще я оценил масштаб подготовки. Вместо того чтобы потискаться минутку в лифте. Или хотя бы дать себя полапать, беспокойная девка потащила с собой свидетеля. Защитника сирых и убогих.

Уже на этом моменте мне следовало сдать назад. Отбить свою Дульсинею и взять под контроль все, что будет происходить дальше. На всякий случай! Но рабочая неделя была нереально тяжелой, и я пропустил вспышку.

Вначале пропустил ее в лифте, позволив Михалычу заслонять мне натюрморт из персиков под платьем. А потом пропустил в ресторане.

Стоило открыться дверям, девка сорвалась, как гончая по команде "Ищи". Я только спину увидел. А еще через несколько секунд она нашла Лёху. Определила в толпе без подсказок. Сразу! Как никогда не могла определиться со мной.

 ***

Дебильная неделя заканчивалась так же дебильно, как и началась. Где-то на море жарила тощий зад моя секретарша. В саду учил обниматься очередную девчонку Кир. А меня снова бортанули. Почти как в рабочем кабинете.

Словно оставил в Англии свой инстинкт самосохранения, Лёха делал все, чего делать было нельзя. Не успел я избавиться от двух журналистов, которым срочно понадобилось мое мнение, как в руках гордой девки оказался бокал шампанского, а мой собственный партнер что-то втирал ей и скалился во все тридцать два.

Он будто забыл, как клялся мне не прикасаться к девке, и что чужое вообще трогать нельзя. Не чувствовал, как мой кулак мысленно впечатывается ему в челюсть и пересчитывает зубы.

Куда ни кинь, всюду клин.

Стоило ли ради этого ждать шесть дней? Ответ был очевиден.

Стоило ли сваливать из офиса пораньше, чтобы привезти принцессу? Тоже было ясно.

Хватку я потерял, что ли? Забыл, как с бабами общаться?

Ответы напрашивались не самые оптимистические. Такими темпами скоро мне грозило перейти в разряд папиков, которые с помощью симпатичных малышей клеят баб. А потом айфонами удерживают их рядом с собой.

В принципе, раскошелиться на презент можно было хоть сейчас. Пустить пыль в глаза перед всей толпой зевак. Но только девка мне досталась не того профиля. На эксклюзив потянуло. На голубую кровь с принципами, правилами и прочей нудистикой в голове.

А значит, все, что оставалось: присматривать за ней, чтобы никакая скотина руки не распустила, менять шампанское на воду, чтобы не захмелела совсем. И ждать.

Любимое занятие. Ага. Особенно когда аж руки чешутся сдавить ее упругий зад, душа требует зарыться носом между сисек, а член... о нем и вспоминать опасался.

Лена... Леночка. И ведь с виду не было в ней ничего. Выглядела на все свои двадцать семь. Макияж все тот же, как в первую встречу, невзрачненький. Ни выреза, ни разреза.

А все равно обращала на себя внимание. Цепляла улыбкой. Не натянутой, как в рекламе зубной пасты, а настоящей, немного смущенной. Цепляла взглядом. Прямым, будто снизу, заискивая, смотреть не умела. Цепляла картинками из прошлого, когда скулила, насаживаясь на мои пальцы. Отчаянно так, жадно. Кайфуя, как никакая другая баба не кайфовала.

Смотреть и не лапать было мазохизмом. Знать, что все равно никуда не денется и станет моей, – адской проверкой на прочность.

Презентация, которую месяц с Лёхой готовили, шла будто сама собой. На вопросы я отвечал как на автомате. Делал то, что умел лучше всего: торговал знаниями и уверенностью: