— Я жених хоть куда, а вот кислые девицы никому не по нраву, даже пускай они старостам дочерьми приходятся. Вон, говорю ей, Мелиссу вспомни: до последнего девка улыбалась, хоть и на смерть шла. А ты все ж таки под венец собираешься.

Имя царапнуло слух. Замер хозяин вулкана, прислушался, делая вид, что упряжь поправляет. А уж что упряжи на его коне отродясь не было, в темноте конюшни поди разбери.

Двое путников начали седельные сумки разбирать. Хозяин вулкана голову повернул. Тот, что повыше, с кудрями льняными, плечист был и парень хоть куда. Девицам такие нравились. И одет хоть и по-дорожному, но богато — плащ с вышивкой золотом и сапоги крепкие. Да и конь лощеный, в упряжи серебряной, а в длинную гриву серебряные же бубенцы вплетены.

— А ты, Арвир, сам ведь за Мелиссой этой приударить был не дурак, — отвечал его спутник, низкорослый и рябой, но одетый так же добротно. — Помню, как едва ль не каждое утро, перед тем как в лавку свою идти, у нее сайки покупал и зубы скалил.

Редрик замер. Теперь его бы и вся сила вулкана с места не сдвинула. Сомнений быть не могло. Вспыхнуло в памяти, как староста Деян с дочерью ювелира по имени Арвир поминали.

«Кто ж знал, что он такое удумает…»

«Лучше б он мне вовсе не говорил о том, так бы мне его любить проще было...»

«Мы с матерью твоей Арвиру теперь по гроб жизни обязаны будем. Не позволил осиротить нас на старость лет…»

Вот кто устроил так, чтоб Лисса к хозяину вулкана попала. Вот кому староста за смерть Лиссы булочную обещал отдать. Вот он, хлыщ, стоит румяный, здоровей некуда, в то время как Лисса…

Сжал хозяин вулкана кулаки с такой силой, что костяшки хрустнули. Пламя рвалось из-под пальцев, сдерживал его едва.

Тот, которого Арвиром звали, плечом дернул.

— Захаживал, было дело, обратное говорить не стану. Вот только Мелисса, хоть у огня ежечасно и вертелась, а в постели-то, Отцом-Солнцем клянусь, холодна была, что снежная баба, — хохотнул.

Вспомнил хозяин вулкана, как обнимала да жаркими поцелуями его девица одаривала, и тяжело сглотнул. Да и неужто Лисса на такого бы, как хлыщ этот, позарилась? Быть не может!

— Это ты когда ж ее прелестей вкусить успел? — протянул рябой изумленно. — Все ж знали, что она после смерти супруга своего Торвина ни с кем не миловалась.

Арвир метнул на него косой взгляд.

— Так уж и ни с кем...

— Да ну? — не поверил рябой.

— А то! — выпятил грудь колесом ювелир.

— А не про тебя разве сказывали, что Мелисса три седьмицы назад чугунком огрела да из булочной выгнала? — поддел рябой.

— А ты, Ермей, как старая баба сплетни собираешь? — сморщил нос Арвир и потер голову. Но спросил так, что хозяин вулкана сразу понял — Ермею этому потом слова его аукнутся.

— Да ты не серчай, Арвир, я ж за что купил, за то и продаю. Не люб ты ей пришелся? — проницательно заметил рябой, снимая со своей лошади седло и сеном растирая ей спину.

— Люб, не люб — теперь уж все едино. Горячую девку, ее ж сразу видно. А эта и чудовище из-под горы, поди, заморозила. Огонь-то ведь не страшен тем, у кого кровь холодная. Не зря и гора стихла, даже дым не идет, — захохотал. Его лошадь ушами запрядала.

Тут уж не стерпел Редрик, вышел на свет.

— Ума-то, я смотрю, у тебя меньше, чем у скотины твоей.

— А ты кто таков будешь, любезный? — протянул Арвир удивленно, оглядывая Редрика сверху вниз. Испугаться не успел еще. Плечи расправил, чтоб противник сразу понял, с кем дело иметь придется. — Зачем прячешься да разговоры не для твоих ушей уготовленные подслушиваешь?

— Да вот сил терпеть не стало, когда услышал, как девицу чернишь.