Первоначально Джеймс предположил, что любая эмоция всецело является результатом наблюдения человека за своим поведением. С этой точки зрения получается, что люди улыбаются не оттого, что счастливы, а напротив – они счастливы оттого, что улыбаются (или, пользуясь более поэтичным примером, предложенным самим Джеймсом для объяснения своей радикальной гипотезы: «Вы убегаете от медведя не потому, что боитесь его, а скорее вы боитесь медведя, потому что убегаете от него»). Джеймс проводит четкую грань между инстинктивным физическим поведением нашего тела под воздействием стимула – например, отдергивание рук от огня, вызванная шуткой улыбка либо мгновенный порыв пуститься наутек при виде свирепого медведя – и работой мозга, который, уловив подобные движения, спустя долю секунды создает эмоции. Вы видите медведя, ваше тело начинает бежать, после чего мозг решает: «Я боюсь». Некоторые более поздние варианты теории Джеймса рассматривают взаимосвязь между эмоциями и поведением как двунаправленный процесс. В пример приводится улица с двусторонним движением, по которой навстречу друг другу идут улыбающиеся люди. Люди улыбаются потому, что они счастливы, и они становятся еще более счастливыми оттого, что улыбаются.

Джеймс никогда не тестировал собственную теорию на практике, считая экспериментальное подтверждение своей правоты делом скучным и неблагодарным («От мысли о психологии с лабораторными инструментами и алгебраическими формулами меня бросает в дрожь»). Вместо этого он, будучи убежденным прагматиком, сразу перешел к выяснению потенциальной практической пользы выдвинутой им идеи.

Если поведение определяет эмоции, то логично предположить, что люди могут создавать любые чувства по своему желанию, просто ведя себя так, как если бы они уже испытывали эти чувства. Как замечательно выразился Джеймс по этому поводу: «Если вы хотите развить в себе какое-то качество, ведите себя так, как если бы оно у вас уже было». Этот простой и в то же время гениальный постулат я называю принципом «как если бы».

Этот аспект теории определенно вдохновил Джеймса сильнее, чем все остальное. Во время одного из публичных выступлений он охарактеризовал потенциальную силу своей идеи, назвав ее «внутренним светочем» и с воодушевлением сказав: «… наиболее простой путь обрести жизнерадостность… это сидеть жизнерадостно, глядеть на мир жизнерадостно и действовать и говорить так, словно вы полны жизнерадостности… Попытки бороться с хандрой лишь акцентируют внимание на ней и еще глубже укореняют ее в мозгу»^>8.

Теория Джеймса была встречена критически его коллегами. Вильгельм Вундт категорично отверг ее, назвав «псевдопсихологическими измышлениями», и представил свое видение природы эмоций, предполагавшее, что чувства – это «не поддающийся анализу простой процесс, в сфере ощущений соответствующий умственному восприятию в области познания» (спасибо за столь внятное и исчерпывающее объяснение). Джеймс отстаивал свою позицию, однако для многих его консервативно настроенных коллег теория показалась слишком уж радикальной и быстро отправилась в ящик с ярлыком «На годы опередившее свое время».

Там она и пылилась более шестидесяти лет.

В конце 60-х годов XX века в Университете Рочестера молодой ученый по имени Джеймс Лэйрд готовился к защите докторской диссертации по клинической психологии^>9. Однажды в процессе обучения его попросили побеседовать с пациентом, при этом научный руководитель Лэйрда должен был находиться за односторонним зеркалом и наблюдать за всем происходящим. В какой-то момент диалога пациент весьма неожиданно расплылся в улыбке. Лэйрд был заинтригован. Ему стало интересно, что чувствовал пациент в момент, когда его лицо приобрело это довольно странное выражение.