Этого нельзя допустить!

- Не подпускайте их к воротам!

Отдать приказ не так сложно, как его выполнить. Но мои бойцы, сжав челюсти, кратко кивнули, следя за приближением противника. Как только враг ступал слишком близко к нашим стенам, на них летели тяжеленные камни и ядра катапульты, оставляя вмятины на щитах и открывая бреши в их защите. В эти щели пускались стрелы, нарушая дисциплинированный строй. Количество тел вокруг меня и там внизу, у подножия стены, стремительно росло.

Как только враг ступал ближе к воротам, на него выливалось кипящее масло. Визг боли обожженных, громом прокатывался по полю, заглушая все самые громкие звуки. Страшно становилось даже мне. Тогда они приняли решение штурмовать стены.

Осадные лестницы лихо выстраивались и по ним, один за одним залезали воины. Эйвар, взявший ответственность за ров на себя, стоял рядом, затаив дыхание. Он крепко сжимал свой топор, желая размяться. И если его ловушка не сработает, то ему это удастся. В этом сомнений никаких.

Но при расчётной нагрузке, доски все же обвалились. Лестницы складывались пополам и падали, тянув за собой людей. Кто удерживался, тот падал на землю с небывалой высоты, а кто расцеплял пальцы и бросал перекладины лестницы, тот нанизывался на острия рвов. Открытие новой ловушки ненадолго остановило нашествие врага. Воины замерли у кромки, оценивая ситуацию. За общим замешательством последовал громкий и чёткий приказ: «Замуровать яму!».

Я бы мог подумать все, что угодно. Но не то, что бойцы станут добровольно падать на колья, закрывая острые части собой и освобождая путь задним шеренгам! Такая отчаянная преданность не вписывалась в рамки человеческих инстинктов и оттого не укладывалась в голове.

В рукаве остался лишь один козырь - смола. Но ее я решил припасти на крайний случай. Пока враг будет сочиться на стену по осадным лестницам, у нас будут все шансы значительно сократить их количество.

- Приготовиться к бою! - скомандовал я, скидывая одну из лестниц со стены. - Контролируйте ворота!

Новая порция масла вылилась на бедолаг, отбивая всякое желание ещё когда-либо брать штурмом крепостные ворота.

Наконец, через высокий борт стены перемахнул первый противник. И мы сошлись в схватке. Бок о бок с берсерками и северянами, сражались за нашу свободу. Кровь лилась рекой. Сколько жизней я отнял в ту ночь и не сосчитать. Сколько голов отделилось от бренных тел, тоже. Мы бились единым организмом, отважно и самоотверженно. Так, словно дай мы хоть на миг слабину, и солнце больше никогда не позолотит горизонт. Тела заполоняли крепостную стену, а враг все лез с ещё большим остервенением, будто потери только туманили разум воевод, а на отрезвляли. Будто их планом стало похоронить нас под горой трупов.

Смахнув чужую кровь с глаз я огляделся, выискивая своих. Та прыть и сила, с которой мы начинали бой, уходила. Это только в фильмах бои длятся всю ночь. А в жизни усталость мышц спазмом сковывает тело и уже даже простое движение доставляет нестерпимую боль. Тяжесть оружия становится неподъёмной ношей, а свежий противник, ждущий все это время своей очереди внизу, получает неопровержимое преимущество.

Если огонь не отпугнёт этих крыс, рьяно пытающихся нас разодрать, то шансов дожить до утра почти нет.

... рубанув со всей остаточной силы по рёбрам противнику, я вытащил свой меч из чужой плоти. А уже в следующее мгновение факел полетел вниз, подсвечивая молочный камень крепости и воспламеняя смолу. Ров вспыхнул, поджигая тела погибших и новеньких, ползущих по головам своих собратьев. Запах горелой плоти горечью ударил в нос. Кольцо огня защитным поясом охватило Рэйн, откидывая противника назад. Лучники обстреливали отступающих и воистину возликовали, когда последний вражеский воин оказался позади волчьих ям.