РП не идеализирует, конечно, Швейцарию – и Базель в частности. Карамзин использует перо РП, чтобы показать русскому читателю – есть свобода как принцип, изначально присущий человеку в единстве его натуры со всеобщей Натурой. Это один уровень. А есть другой – повседневная политическая, социальная и прочие практики, которые не идеальны да и не могут быть таковыми в силу несовершенства все той же самой человеческой натуры. Но при этом даже в этих практиках Швейцария – несмотря на все недостатки, нелепости и даже пороки (РП, к примеру, не упоминает изгнание того же Руссо из Женевы) – страна прекрасная, гораздо прекраснее своих двух общепризнанно великих соседей, Франции и Германии. При этом нельзя сказать, что они ему не нравятся, – наоборот: в Париже РП наслаждается полной жизнью, а Германия… в каком-то смысле если не для него, то для самого Карамзина именно Германия есть духовная родина.

РП сидит в «кабинете диковинок» господина Феша, на пересечении границ трех великих европейских стран, каждая из которых является как бы символом разных периодов и способов европейской жизни. Германия, точнее – Священная Римская империя германской нации – это высокое Средневековье, борьба пап и императоров за инвеституру, Реформация, ученость средневекового университета. Это прошлое Европы, чреватое ее будущим; будущее воплощено в немецкой литературе и философии, в Гете, Виланде, Канте, Гердере и др. Это будущее духа. Франция – великое Средневековье христианнейших королей, а также заканчивающийся на глазах РП век Просвещения, который прописал любого европейца по ведомству «человечества». Но Франция – это тоже будущее, но другое, то, что можно было наблюдать в Страсбурге и о котором можно было прочитать в европейских газетах; это будущее – революция. Что оно с собой несет – РП еще не знает, но Карамзин и его читатель уже догадываются. Наконец, Швейцария, где свобода и природа укоренены в изначальном порядке вещей, потому здесь старое и новое, прошлое и будущее переплетены, образуя ткань как бы вечного настоящего. Оттого описания швейцарской жизни, начатые РП с Базеля, действительно создают ощущение настоящего, в котором заключено все и вся. Здесь немного странно, но солидно и навсегда: к примеру, местные часы идут на час вперед, чему есть несколько объяснений, одно неправдоподобнее другого, но это мало кого интересует, так заведено. Устройство местного самоуправления в Базеле тоже необычное – это вроде бы не демократия, так как нет законодательной власти, но при этом «правление сего кантона можно назвать отчасти демократическим, потому что каждому гражданину открыт путь ко всем достоинствам в республике и люди самого низкого состояния бывают членами большого и малого совета, которые дают законы, объявляют войну, заключают мир, налагают подати и сами избирают членов своих. – Хлебники, сапожники, портные играют часто важнейшие роли в базельской республике».

Здесь, во вроде бы непримечательном Базеле, сошлись нити напряжения европейской истории и жизни последней тысячи лет – оттого и достопримечательности, которые обозревает РП, самого разного происхождения. Здесь могила Эразма Роттердамского и здесь же картины и росписи Гольбейна[9], здесь статуя императора Рудольфа I, первого Габсбурга на престоле Священной Римской империи, от которого, как считается, ведет свое происхождение и Австрийская империя. Любопытно, что РП утверждает: Рудольф, захватив Берн, остановился в доме господина Феша. Получается, что «кабинет диковинок» почтенного базельца ретроспективно охватывает и XIII век, в этой символической коллекции хранится чуть ли не вся история огромного региона Европы. И в том же Базеле РП опять сталкивается с Французской революцией, причем с уже известным ему по Страсбургу сюжетом.