Забыв обо мне, Рустам продолжал листать бумаги. И пока его глаза бегали по строчкам, мое внимание привлекли его руки, на которых выступали вены. Я медленно разглядывала его ладони и длинные ровные пальцы. Заострила внимание на них, и в голове вспыхнули эротические картинки того, что они могли вытворять.

Перед глазами возникла сцена вчерашнего поцелуя. Вспомнились жесткость его губ и переплетение наших языков. Я вспыхнула, как пороховая бочка, которую подожгли. У меня что, крыша поехала? Почему думаю об этом после всего, что услышала?

— Так, моя миссия выполнена… — произнесла я с волнением.

Рустам поднял голову и с подозрением посмотрел на меня. Я надеялась, что дрожь в моем голосе он спишет на акустику помещения.

Слава тебе, Всевышний, что не наделил мужчину способностью читать мысли.

— Я уже пойду, там такси ждет, — соврала я и начала пятиться назад.

Хотелось сбежать как можно скорее. Чем дольше я смотрела на него, тем сильнее пекло в груди.

— Мы можем вернуться вместе, — Рустам встал на ноги. — Освобожусь через час, — глянул на часы, что обвивали его запястье. — Подожди пока в кафетерии на пристани.

— Нет, я лучше пойду, — чуть ли не выкрикнула я. — У меня немного другие планы. Я не домой.

Планы? Мне стало смешно от самой себя. Никаких планов у меня и в помине не было. Ни на сегодня, ни на жизнь в целом. Я как слепой котенок, который не знал, что делать и куда двигаться дальше.

— До встречи, — выпалила я и, развернувшись, направилась на выход.

Я быстро шагала к автобусной остановке, которую увидела по дороге сюда. Чувствовала, как горят мои щеки. И не понимала, откуда берутся эти чертовы мысли и сексуальные грезы о Рустаме?

Пока я стояла на остановке и пыталась привести чувства в порядок, приехал автобус. Посмотрела на табличку маршрута, по которому он следует, и поняла, что это знак. Автобус проезжал у южного кладбища, где был похоронен папа.

С тех пор как я покинула стены тюрьмы, очень хотела, но не могла решиться посетить его могилу. Он бы расстроился, узнай, кем стала его дочь.

Я не знала, как расскажу ему о том, как и где провела последние годы. Что сотворила с собой и своей жизнью. Я всегда была его гордостью. Его надеждой. А в итоге превратилась в ту, с кем стыдно появляться в обществе.

Сев в автобус, я проехала несколько остановок и вышла на нужной. Купила в цветочном магазине гвоздики и пошла на кладбище.

Боль клешнями сжимала сердце. У папы была могила, куда можно было прийти, а у мамы нет. Мои родители не были преданы одной земле, как о том мечтала мама. Во время болезни она часто твердила: «Когда я умру, похорони меня рядом с отцом.».

Врачи сказали мне, что перевезти ее тело из Польши на родину будет стоить огромных денег. У меня их просто не было. Я не посмела просить об этом Рустама – человека, чей отец погиб по моей вине и который приехал, чтобы передать меня правосудию. Я подписала нужные документы, и тело мамы кремировали. Из-за меня она навсегда осталась на чужбине.

Могила папы была самая простая, с небольшим надгробным камнем. У нас не хватило средств даже на то, чтобы поставить ему достойный памятник.

Я положила цветы на плиту. В груди защемило.

Я вспоминала день его смерти. Утром он был полон жизни. Мы с мамой провожали его на работу, обещали приготовить на ужин его любимые баклажанные рулеты. Он, как обычно, поцеловал меня в лоб и, обняв маму, вышел из дома. Я сразу побежала к окну, чтобы помахать ему, прежде чем он выйдет за ворота. Папа обернулся у железных ворот, широко улыбнулся мне, послал воздушный поцелуй и вышел на улицу.