Сдержался из последних сил, позволив себе немного попробовать на вкус. Вкус оказался потрясающий. Сладкий, с лёгкой, терпкой ноткой, такой же, как и хозяйка, дурманящий, вызывающий эйфорию. Лучшее, что пробовал в этой жизни. Как наркотик, подсаживающий на моментальную зависимость.

А утреннее пробуждение… Мечта идиота… Мягкая попка в кружевных трусиках, скользящая по трикотажу боксеров, раздражающих головку… Фак. Чуть не стянул трусы и не вспорол плоть. А как испуганно замерла, часто задышала, пытаясь убедить себя, что это всего лишь сон.

Сон, милая. И твоё unconscious pleasure тоже было сном. Страстным, горячим, заставляющим дрожать твоё тело, кончающее раз за разом. Притворяюсь спящим. По дёрнувшемуся уголку рта Яра вижу, что он тоже проснулся. Наблюдаем, как Аля сокращается, словно гусеничка, стараясь незаметно выползти из-под нас.

- Если ты ещё немного так поприжимаешься, то наш просто сон превратится во что-нибудь более интересное, - не выдерживает Яр непочтительного отношения к своему добру, задетому, судя по выпученным глазам, острой коленкой.

Алька застывает, как в замедленной съёмке поднимает голову, встречается с Яром взглядом, и я очень жалею, что не вижу её лица, но то, что горит макушка, ощущая всеми фибрами своей души.

- Что вы здесь делаете? – срывается дыханием с её губ.

- Трезвеем, - небрежно бросает Яр, перекатывается к краю и садится, крепко сжимая ноги.

Сжимай не сжимай, бро, а такой утренний стояк не спрячешь даже за спиной. Удар попкой по моему паху, и теперь я вынужден отползти и свернуться в бублик, скрывая дёргающееся желание. Эта девчонка слишком дурно влияет на меня, загружая черепушку нескончаемой пошлостью и развратом. Судя по напряжённой дубине в штанах, жертвой loss of enjoyment, что означает полный облом, а точнее неполученное удовольствие, стал именно я.

- Что значит, трезвеем. Не понимаю, - выдёргивает из-под моей задницы одеяло и кутается в него коконом, оставляя снаружи одни глаза, ставшие больше в два раза.

- Ну что непонятного, Алён. Приняли лишнее, еле добрались до гостиничного номера, полночи по очереди обнимали унитаз, а под утро вырубились, - перечисляю поэтапно совместное времяпровождение, скашливая хриплые ноты при воспоминании сна. До сих пор чувствую её вкус на языке.

- А почему мы голые? – всё ещё не веря моим словам, допытывается Аля. Какая настырная. Ей сказали, что ничего не было, так успокойся, начинай ровнее дышать и улыбаться.

- Алён, ты, вроде, мелкая, а не глупая, - тяжело вдохнул Яр, отыскивая глазами одежду и просчитывая безопасную траекторию движения. – Кто ложится спать в грязной одежде? Запах сигарет, смрад ночного клуба, непонятные пятна.

Глупышка расслабляется, хватка на одеяле смягчается, разрез глаз возвращается в привычное состояние, а дыхание становится ровнее. Эх. А как она дышала ночью… Надрывно, со стоном, открывая всю себя. Невыносимо сидеть и напрягать ягодицы. Хватаю с тумбочки полотенце, брошенное ночью, обматываю на бёдра и сайгаком несусь в ванную комнату. Прохладный душ, встреча красавчика с кулаком. На дрочилово понадобилось пару минут, последние воспоминания и яркий вкус, преследуемый меня, как дурь, способствуют.

В спальню вхожу посвежевшим, чуть удовлетворённым, почти довольным. Картина на шахматной доске не изменилась. Королева всё так же впаяна в спинку кровати, король жмётся на краю, не решаясь встать и добраться до одежды, и я, такой красавец, пышущий неотразимостью и весельем.

- Так и будете протирать матрас? – делюсь радостной улыбкой с окружающими. – Давай, Аля, бегом в душ, а то Ярик весь позеленел от тошноты и холода. Не хочет смущать тебя своим тощим задом.