Сколько я здесь? Пять минут? Десять? Мои руки немеют от ледяного потока из крана, мой мозг охватывает пульсирующая заморозка, моё сердце разрывается на сотню маленьких кусочков. Готова умчаться на край света, лишь бы сбежать от обрушившейся черноты.

Подпрыгиваю от вибрации в заднем кармане, осматриваюсь в поиске бумажных полотенец, дёргаю одно за другим, роняя на пол трясущимися пальцами.

- Соберись, тряпка. Соберись, - рычу охрипшим голосом, совсем не узнавая его, не узнавая себя. Чужие эмоции, чужие чувства, чужие желания.

«Где потерялась, подруга? Пропустишь самое веселье»

Смс от Варьки возвращает на бренную землю, заставляет выключить воду и тащить задницу обратно в зал. Тащу и думаю только об дном. Как буду смотреть Яру в глаза? Как вести себя с Ником? Выбираюсь на свет, врезаюсь в беснующуюся толпу, дёргающуюся под динамичные звуки со сцены. Затягивающая мелодия, красиво наложенный текст, если не заморачиваться с переводом. Но это прыгающие в алкогольном угаре не заморачиваются, а я, как назло, пытаюсь найти смысл в словах песни. Его нет. Бестолковый счёт, бесполезный набор фраз, такие же, каким стал мой вечер.

Облегчённо выдыхаю, не увидев среди компании Яра с Ником. От облегчения хватаю чью-то стопку с текилой, отправляю одним глотком в горло, выискиваю глазами очередной допинг. Напиться, забыться, воспарить в небеса. На третьей стопке улыбаюсь Варе, флиртующей с Яром, скалюсь Нику, сидящему напротив. Даже не заметила, когда они вернулись, но это уже не важно. Я ощущаю необыкновенную лёгкость и ласкающую эйфорию, пьянящую свободу.

Дальше количество и качество не имеет значение. Не задумываюсь о том, как доберусь домой, как хреново будет завтра, как от стыда начну сгорать, просто закидываюсь, стремясь продлить беззаботное, обманное счастье. Варька громко смеётся, практически пожирает Ярослава глазами, ещё сантиметров десять, и сможет оседлать его, а я всё заполняю себя градусной радостью. Смотрю на них и заполняю. Смотрю…

Взмах ресницами, секундная темнота, яркий свет, бьющий по глазам. Двигаюсь плавно, оглаживаю бёдра, обхватываю шест и кручусь вокруг него. Невесомость, выросшие крылья за спиной, полный отрыв.

- Давай, красотка! Раздевайся! Покажи свои сиськи! – скандируют из зала, а я, как дура, тяну край кофты вверх.

- Совсем охренела, пьянь? - рычит Ярослав, скручивает при всех на сцене, забрасывает на плечо и куда-то несёт.

Перед моими глазами его крепкие ягодицы, обтянутые тонкой джинсой, аппетитно напрягаются в процессе ходьбы. Вытягиваю шею, тянусь челюстью к мускулистой плоти, хочу сомкнуть зубы и откусить кусок, закашливаюсь от подступившей тошноты.

- Яр, она, кажется, собирается блевать. Сворачивай к туалетам, - сквозь гул в ушах продирается голос Ника.

Чёрт. Яр склоняет меня над вонью унитаза, собирает волосы в кулак, удерживает за них, не давая упасть. Жёсткие пальцы цепляются в подбородок, сдавливают скулы, заставляют открыть рот, пролезают внутрь, нажимая на корень языка. Отвратительные звуки, отвратительное зрелище, отвратительно, что они видят это всё, что они сами спровоцировали это.

Влажное полотенце елозит по моему лицу, шее, сбивая прохладой жар, опаляющий щёки. Вяло отмахиваюсь, отталкиваю упрямые руки, подавляющие волю своей силой. Сердце бьётся где-то в районе глотки. Мерное покачивание, гулкие удары, прижимающиеся к уху, кокон тепла, обволакивающий, погружающий в темноту.

Всё остальное пробегает мутными кадрами. Щелчок, и тошнотворный запах ёлочки, мучающий тошнотворной ванилью, перемешанной с кофе, гул двигателя, шелест покрышек об асфальт. Щелчок, и белый унитаз маячит перед глазами, а тишину наполняет шум голосов. Не разбираю, кто и что говорит, расслабляюсь и проваливаюсь в серь. Щелчок, и моё тело погружается в душистую ванну, словно тонет в облаках, течёт по спокойным волнам, купается в блаженстве.