В окне храма на втором этаже горел свет.

— По дороге в соседнюю деревню и обратно могут проезжать машины, но здесь нас никто увидеть не должен. — Дёмин осмотрелся.

— Я и не замечал никогда этот карман для парковки, — сказал Волков. — И деревья тут так удобно растут: тебя вроде не видно, а ты — видишь всех.

— Как в разведке.

— Как в засаде.

Каждый подумал о своем.

— Случайно обнаружил, когда за грибами сюда ездил. — Дёмин зевнул, прикрываясь ладонью.

— Грибы-то нашел в итоге?

— Один подберезовик и маленький подосиновик. Грибы лучше собирать там, где я тебе говорил.

— Где шахты с дотами?..

— Угу.

— Я туда тоже сто лет не ездил. Кстати, по поводу секретной лаборатории… Ходят слухи, что в Матвейково ставят эксперименты над живыми людьми.

— Чего делают? — удивился Дёмин.

— Подопытных держат.

— Типа «кукол», что ли?

— Каких еще «кукол»?

— Произведение есть одно, в нем КГБ тренируется проведению спецопераций на заключенных, которых под это дело «списывают в утиль». Перебежчик один написал.

— И куда твой перебежчик подался?

— Он не мой. То ли в Америку, то ли в Англию, не помню уже. Там и писал свои опусы про «страшные тайны» спецслужб СССР и застенки Лубянки.

— Не знаю, чего он там настрочил, но про зэков ты в тему сказал.

— Что ты имеешь в виду?

— Говорят, иногда в Матвейково доставляют смертников из колоний. А еще говорят, что их смерть перед этим фальсифицируют. Якобы заключенный умер от какого-нибудь приступа, а на деле везут в ту самую лабораторию для проведения экспериментов.

— Каких экспериментов?

— Химию вроде тестируют. Вирусы там всякие, отраву боевую… А привозят туда самых отпетых подонков: серийных убийц, педофилов и прочий сброд.

— Смотри, на верхнем этаже свет погас. — Дёмин наклонился боком, разглядывая церковь через окно Волкова. — Ждем полчаса, пока все заснут, и несем гроб на погост.

— Не заколебемся нести столько?

— Двести метров не осилим, что ли? Иваныч и при жизни Кащеем был, а сейчас и вовсе как пушинка стал — жидкости-то из тела улетучились.

— Ага. Гроб тоже как пушинка?

— Колёк, ты вроде почти в два раза масштабнее меня, а жалуешься во столько же раз больше. Приехали ведь уже. Чего канючить?

— Черт.

— И чертыхаешься вперемешку с матом, хоть и верующий. Куришь еще, выпиваешь периодически...

— Саня, я такой же грешник, как и ты. А уместный и дозированный мат — это иногда даже красиво звучит.

— Иваныч то же самое говорил: что грамотно и к месту вставленный мат — искусство. Под силу не каждому, а кто этим владеет — штучный экземпляр. Не то что малолетки извергают в подворотне, словно говна объелись.

Вдруг из кузова раздался одиночный глухой стук.

— Ёб!.. — Волков дернулся, как будто его током ударило. — Ты это слышал?!

— Стук, что ли?

— Ага. В кузове.

— Может, упало что-нибудь внутри или зверек какой-нибудь залез. Или это вообще не в кузове, а шишка на крышу приземлилась.

— М-м... — неуверенно пробормотал Волков, вцепившись обеими руками в баранку.

Дёмин аккуратно открыл дверь и спрыгнул из машины на землю:

— Пошли, посмотрим.

Волков неохотно спрыгнул следом со своей стороны.

— Давай глянем, как там Иваныч отдыхает, — подтроллил его Дёмин. — Вдруг это он стучался — сигарету стрельнуть хотел.

— Вот ты, Саня... — улыбнулся Волков, глядя на друга сквозь распахнутые двери.

— Я, кстати, положил Иванычу в гроб недобитую пачку Примы³ и карманный приемник — две его любимые при жизни вещи.

— Делать тебе больше нечего.

— А что? Утром заиграет радио, Иваныч послушает «Маяк», закурит Примстон, с соседями там поздоровается, — Дёмин продолжал беспощадно прикалываться над впечатлительным Волковым.