— Дрянь же ты, Светка! – рыкнула побледневшая Люда. – Ты же сама меня уговорила ей помочь!

— Знаю, – ответила Михеева, даже не думая отступать. – Прости меня.

— Да пошла ты! Я тебе это еще припомню!

— Даже не сомневаюсь, – отчеканила Света, поднялась и стала выходить из кабинета судьи.

— Света, а ты чего больше боишься? – язвительно спросила ей в след Юрченко. – Что Колесников подделает анализ твоего бандита или что анализ верным окажется?

Света ей так и не ответила. Она вернулась в свой офис и прошла прямиком в кабинет Аверина. Объяснила боссу, в чем суть дела и попросила совета.

— Быть не может! – отрезал Саша. – Вот если бы он застрелил девочку, тогда у меня не было бы никаких сомнений, что это он. А изнасилование… не про Панкрата.

— Что мне делать? – чуть не плача спросила Михеева. – Девочка не врет. И если ты ошибаешься, мне насильника на свободу выпускать? Ей восемнадцать, Саша! У тебя у самого скоро дочь родится!

— Другие подозреваемые есть?

— Обвинение даже не искало. Нет другого. Или молчат. И непонятно, кого больше боятся. То ли Колесников их напугал всеми прелестями тюрьмы, то ли не хотят связываться с Панкратом. Сам знаешь, какая у него репутация в области.

— Веди к презумпции невиновности. У тебя нет другого выхода, если сомневаешься в его причастности. Либо сдай анализ и закрой, наконец, это дело.

— Или подделай ДНК, так? Ты на это намекаешь?!

— Михеева, я сильно сомневаюсь, что Панкрат кого-то насиловал. Но помнишь, что твой отец нам на лекциях в институте говорил? Верь чутью. Что твоя интуиция тебе говорит?

— По отношению к Панкрату она у меня полностью атрофирована.

— Что между вами на самом деле произошло?

— Я. Его. Ненавижу, – отчеканила Света, сглатывая слезы ярости, льющиеся по щекам.

— Света, ты ненавидишь практически всех наших клиентов, – хмыкнул Аверин, откидываясь на спинку кресла. – Здесь что-то другое. Ладно, не хочешь говорить, твое дело. У меня к тебе просьба. Как закончишь с Панкратом, помоги мне с Акуловым.

— Ты в заднице с делом этого психопата?

— В полной, Света.

— Хорошо. Освобожусь, сделаю.

Как только Михеева отключилась, ей сразу позвонил начальник СИЗО.

— Я, конечно, все понимаю, Светлана Михайловна! Трогать нельзя, синяков не оставлять, пылинки сдувать, пока суд идет! Только уймите своего клиента, мать вашу!

— Что он сделал? – спросила Михеева, напрягаясь.

— Выхватил оружие у охранника и держит его в заложниках прямо в своей камере! Я бы его… собственными руками… но сижу как идиот и ничего не делаю! На меня мои люди уже косятся! Как же так?!

— И чего захватчик требует? – спросила Света, истерично хихикая. От усталости и от полного бессилия…

— Немедленной встречи со своим адвокатом! Светлана Михайловна… это уже ни в какие ворота! За это говнюк поплатится! Я буду требовать для него увеличение срока.

— Петр Константинович, мы оба знаем, что не будете, – спокойно ответила Михеева. – Сейчас приеду, мы все решим. Не надо нервничать. Просто меня дождитесь, пожалуйста.

Начальник СИЗО был тем еще взяточником. И прекрасно понимал, что из-за наглой выходки Панкрата он и его люди получат столько денег, что год смогут жить припеваючи, ни в чем себе не отказывая. Взяв у Вити Глухого большой пакет с деньгами, матеря Панкрата на чем свет стоит, Михеева сначала заглянула к Петру Константиновичу. Получив от нее внушительные откупные, он, обойдя все правила, разрешил ей увидеться с клиентом прямо в его камере. Когда она вошла, трясущийся от страха охранник сидел в углу, а Панкрат, держа оружие в руках, расположился рядышком. Света подошла к молодому парню и сунула ему пачку денег в карман.