— Красивая, че хохотать перестала?! – прошептал раскинувшийся на кровати Панкрат, не открывая глаза.

— Я должна тебя посадить… – тихо ответила Света продолжая водить пальцем по его мускулистой спине. – И я тебя посажу… – она прикусила губу так сильно, что почувствовала металлический вкус крови во рту. – Почему ты Аверина не нанял? Он бы мог у меня выиграть. Все дела, которые я проигрывала, вел Аверин. Так же, как и он. Мы с ним счет ведем еще со студенчества. Тринадцать шестнадцать в мою пользу.

— Даже не сомневаюсь, что в твою, – беспечно хмыкнул Панкрат, перевернулся на спину и нежно уложил ее голову у себя на груди.

— Завтра последнее заседание. Судья вынесет решение. Не думаю, что тебе дадут пожизненное. Ты ж заплатил, правда? – с отчаянием выпытывала она. – Лет пятнадцать. Или двадцать, – слеза скатилась по ее щеке и упала на его загорелую грудь. – А я тебя больше не увижу… У меня есть сегодня и завтра. И все…

— Свет…

Она подскочила с кровати, быстро натянула на себя халат, подошла к окну и обхватила себя двумя руками. Съежилась от пронизывающего зябкого холода, очаг которого находился у нее в груди.

— Наверное, тебе стоит уйти. Прямо сейчас. Какой смысл оттягивать неизбежное? – потерянно передернула плечами.

— Красивая, ты че? Света?! – он присел на кровать, поставил локти на колени и запустил пальцы себе в волосы. В комнате буквально в каждой частице воздуха ощущалось это… ужасное, проклятое, невыносимое… Раздирающее изнутри, пожирающее все живое в них… острое чувство неизбежной потери.

— Я. Тебя. Посажу…

— Да, ты уже говорила, – поникший голос Панкрата раздался у нее за спиной и ее тут же сзади обхватили его сильные мускулистые руки.

— Ты не понимаешь, – процедила сквозь зубы Света, глотая слезы, резко дернулась, чтобы выбраться. Чтобы вновь не растаять в его сладких объятиях, но Панкрат удержал.

— Красивая… – с болью выдохнул ей в лицо.

— Ты НЕ понимаешь! – отчеканила тихо скулящая Света. – Я – прокурор. Я должна тебя посадить. И Я это сделаю. Понимаешь? Я! Завтра тебе дадут срок! И если твой адвокат говорит обратное, то он врет! Я хорошо выполнила свою работу. Черт бы меня побрал! – от бессилия стукнула кулаком его по груди.

— Красивая, успокойся…

— Почему Я?! За что?! – рыдала она, практически распластавшись на нем. – Это несправедливо. Но Я это сделала. И это правильно! Но чертовски несправедливо… Я должна была… понимаешь?! Должна…

— Светик, ну че ты ревешь? – он обхватил ее лицо обеими ладонями и обнюхал. Всегда так делал, прежде чем поцеловать ее. Раньше она не понимала зачем. И только теперь дошло. Чтобы запах ее запомнить… Света заревела с большей силой. Постыдно, некрасиво, навзрыд. – Да чтоб тебя! – Панкрат жадно стал целовать ее щеки, губы, глаза пока она дрожала в его объятиях. – Успокойся, красивая. Ну, будет срок, – беспечно пожал он плечами. – Мне не впервой! Тем более, что с дедами вопрос улажен. Обещали не убивать. Посижу годика четыре. Подам апелляцию, заплачу, и за “хорошее поведение” выйду по УДО. Я все сделаю, красивая, чтобы выйти! И сразу к тебе, поняла? Не реви. Лучше скажи мне, ждать будешь?

Света резко перестала плакать и взглянула в его бесовские глаза, которые сейчас пылали лукавым огоньком, переливаясь от зеленого до янтарного цвета.

— Буду, – тихо прошептала Света, и сама себе удивилась.

— Ну вот видишь? – весело подмигнул, расплываясь в белоснежной улыбке. – Ты меня дождешься. А потом… мы обязательно что-нибудь придумаем. На крайняк, бросим все к чертовой матери и свалим из этой проклятой страны. Уедем туда, где нас никто не знает. Начнем заново. Я что-нибудь придумаю. Обязательно. Только не плачь, красивая. Я не могу на это смотреть. Душу рвешь в клочья…