– Готово! – вернулся старейшина, спустя указанное время.

– Отлично, – поднялся он. – А цветок вы свой подготовили уже для владыки?

– Да, – закивал тот. – Ночью ещё, да вот не успели… – и замялся, виновато отводя взор.

– Грузите всё немедля, стараясь словно для меня, – приказал разбойник и посмотрел на Лиана. – Мои извинения повелителю тьмы, – сказал он. – Вышло недоразумение, – и проходя мимо, вдруг остановился и посмотрел внимательно на Рикс.

Лиан машинально задвинул её за себя.

Вожак бандитов нахально улыбнулся.

– Эту тоже возьму, – потянулся за ней.

– Нельзя! – двинул её ещё дальше за себя погонщик. – Эта принадлежит королю.

Главарь рассмеялся.

– Плевать ему на рабов, – произнёс он. – Не жадничай, другую себе найдёшь.

– На эту ему не плевать! – настаивал Лиан, не давая разбойнику схватить иномирянку. – К вечеру она должна быть во дворце! Это важно! – выкрикнул он единственное, что мог, ибо вряд ли кто-то за стенами дворца поверит, что рабыня спасает их всех от тьмы владыки ночи. В этот абсурд и во дворце-то особо никто не верит.

У горла Лиана оказался клинок вожака.

– Не злоупотребляй моей добротой, погонщик, – прошипел он. – Сказал же – другую себе выберешь среди своего курятника. А теперь отошёл.

Распорядитель колебался, не зная, как поступить.

Струйка крови потекла по его коже, и он сдался.

Оправдывая себя тем, что мёртвым точно ничем не поможет Рике.

Разбойник схватил её и потащил за собой, запихав в телегу с напуганными молодыми девушками, которые жались друг к дружке.

Обоз спешно двинулся в путь.

Рикс ухватилась за борт, чтобы не выпасть, а потом начала прикидывать вероятность не покалечиться, если попробовать из него выпрыгнуть.

Словно прочтя её мысли к телеге подъехал главарь, верхом на вороном жеребце. Похабно подмигнул, смекнув её план и отрицательно неодобрительно мотнул головой, словно говоря: «Не советую».

Она отвернулась и села в повозку поглубже, внимательно изучая девушек, погрязших в своём унынии и неприглядной участи. Никто из них даже не пытался смотреть по сторонам в поисках возможности побега.

Рика повернулась к близ сидящим и тихо спросила:

– Сколько было жителей в деревне?

– Сто тринадцать человек, – ответила одна из них, вызвав у иномирянки искреннее изумление.

– Бандитов же всего четверо, – потрясённо выдохнула она. – Почему вы не сопротивлялись?

– Насилие порождает лишь насилие, – ответила та.

– Серьёзно? – изогнула бровь Рикс. – А как насчёт халатного бездействия? И почему тогда тебя будут насиловать и избивать остаток жизни, раз ты насилием не ответила на насилие, в попытке защитить свою жизнь и свободу?

– Богиня видит мою светлую Душу, – отозвалась она, непрошибаемая в своих убеждениях, втрамбованных с детства в юную головку. – Она смилостивится надо мной.

– А может, надо было хотя бы попробовать постоять за себя, а не всё на бедную Богиню вешать? – предложила иномирянка, раздражаясь. – Тебе жизнь для чего дана? Чтоб ты у Богини на шее висела? Или Волю Она тебе зачем подарила? Потому что не хотела, чтобы она у тебя была и ты сидела и ждала, что Она ещё за тебя решит и сделает?

Девушка воззрилась на неё, как на сумасшедшую.

– На всё воля Богов, – ответила она. – Добро потому и добро, что оно не отвечает злом на зло.

– Если добро не защищается, оно поощряет и позволяет множиться злу, – парировала Рикс.

– В тебе нет света принятия и покорности воле Богов, – отозвалась она благоговейно.

– Тьфу! – раздражённо сплюнула рабыня.

Вот что творит нарушение равновесия между добром и злом.

Вроде светлая королева побеждает, ура! Но! Она наращивает силу и усиливает «свет» в душах большинства, которые просто превращаются в своеобразных светящихся безвольных покорных рабов с хвалебными одами типа «подставь вторую щёку».