Однако с того момента мама стала чересчур тревожной, ей постоянно чудились опасности, подстерегающие на каждом углу. Не раз она упрашивала меня вернуться в родной город, мол, дома и стены помогают. А дай волю — закрыла бы и на улицу не выпускала.
Теперь приходилось следить за телефоном, отвечать ей на звонки сразу же, обязательно бодрым голосом и с нотками веселья. Чтобы, не дай Бог, ей не показалось, что опять случилось что-то странное.
Да, я взрослая девочка, и никто не имеет права управлять мной и моей жизнью. Но зачем делать больно самым-самым близким и родным? Я такого не понимала никогда и не умела.
- Привет, малыш. - Я сползла с колен Макса и ушла от него в комнату. Не готова была делиться с ним сокровенным и важным, не настолько еще доверяла.
- Мамуль, у меня все хорошо. - Если улыбаться, даже через силу, голос будет звучать весело и радостно. Я проверяла. Теперь приходилось этим заниматься минимум раз в день.
- У меня предчувствие какое-то… Странное…
- Ничего плохого не происходит. Правда! Не накручивай себя!
- Что делаешь?
- Пиццу ем… Захотелось вот какого-то фастфуда гадкого…
- Марина! Ну, как так можно? Ты ведь сама прекрасно умеешь печь! Сделала бы свою фирменную, друзей бы заодно угостила!
Потом я долго слушала лекцию о вреде общепита и еды навынос в целом. Болтала ногой, крутила пряди волос на пальцах, и думала, что лучше так, чем если бы мама знала: никаких друзей у меня нет, пицца заказана для какого-то очень странного парня, в которого я умудрилась влюбиться, и забытые поварские способности — самая малая из моих бед.
Я ведь раньше ничего от нее не утаивала. Мама знала все, про каждого мальчика, с которым я ходила на свидания, про каждую размолвку со школьной подругой, про все мои страхи, невзгоды и сомнения. Никто, кроме нее, не умел так поддержать и дать добрый, важный для меня совет.
А теперь… Целый кусок моей жизни приходилось от нее прятать, и чем дальше, тем больше рос ком из недомолвок и секретов. Мне дико, до боли не хватало возможности поделиться с кем-то. Хотелось, чтобы кто-то пожалел и погладил по голове, обнял теплыми руками, уверил, что все наладится…
Похоже, что эту роль утешителя придется отдать Максиму — больше-то некому.
- Извини, что пришлось ждать так долго… - Когда вернулась к Северу, обнаружила, что он подъел большую часть из того, что было выставлено на стол, успел подогреть чайник второй раз и налить мне новую кружку. Мелкая, но такая неожиданная и приятная забота…
За мной уже сто лет никто так не ухаживал.
- С кем ты там трещала? Я думал, усну, пока дожидался. Надеюсь, тебя не поклонники атакуют по ночам?
- А что? Это сейчас попытка проявить ревность?
Макс пожал плечами, вроде как легко и непринужденно, а глаза оставались цепкими.
- Да черт знает, Марин. Я теперь во всем ищу странности и подозрительные моменты. Может, эти твои воздыхатели и надавали мне по голове и ребрам?
- Ох ты ж… Максим, только ты мог выдумать этот бред! Я не общаюсь с идиотами, не способными решать вопросы с помощью мозгов! И впредь не собираюсь!
- Ну, с этой-то, как ее? Вахрамеевой, да? Общалась же? - ударил в ответ словами. Хорошо целился, не откажешь в меткости.
- Я с ней не дружила, между прочим. И вообще, я до сегодняшнего вечера была уверена, что у Яны нет никаких мотивов меня трогать. А тут внезапно выяснилось, что вы были парой. Может, это у нее была ревность?
- Ха. Забавно. Да мы с тобой, получается, роковая парочка, да? Толкаем людей на всякие грешные поступки?
- Я никого никуда не толкала. У меня нет поклонников. А общались мы с мамой сейчас…