Так мы пролежали всю ночь, было невыносимо холодно, мне казалось, что я не заснула ни на одну секунду, и только когда открыла глаза, поняла, что мне снилось, как я лежу на ледяном полу, не могу заснуть и дожидаюсь рассвета.

Я вышла на улицу и увидела первые лучи солнца. Трава была покрыта крупной росой. Я разбудила Рэбая, он быстро поднялся, растолкал Тито (пинками), закурил сигарету и наконец-то сказал:

– Let's go.

Your world is plastic! Can see through to the other side! – пел Swamp Dog, один из любимых черных певцов Рэбая, – Your cities are made of wood, antiques are what you've got inside. Houses are paper but folks don't hear a word you say. Friendship's like acid, it burns as it slides away. So you see! My patience is growin' thin… With this synthetic world we're livin' in…

По дороге домой я все смотрела в окно: мимо проплывали туманные горы, слоистые скалы, зеленые рощи… А потом вдалеке появился призрачный город, он был облаком… Казалось, что порыв сильного ветра мог бы размыть его очертания. Казалось, что он весь состоит из тумана, что это всего лишь мираж… Но мы въехали на Манхэттен и помчались по его улицам.

За окном был сонный Гарлем, затем абсолютно мертвый Мидтаун, потом мы въехали в Виллидж, который тоже еще спал. Солнце уже вышло из-за горизонта и цветы в Томпкинс Сквер Парке тянулись к нему всеми своими силами. Желтые, красные и фиолетовые – они подставляли солнцу свои раскрытые бутоны, источая пленительные запахи. На небе было всего лишь несколько облачков. Местные бомжи, которые уже начинали просыпаться, щурились, сидя на асфальте, прислонившись спинами с стенам домов, грелись, подставляя лица теплому свету, и почти что улыбались.

Целая группа сидела около нашего подъезда. С любопытством они следили, как мы вылезли из машины Рэбая и направились домой.

– Positive! – крикнул один из них Рэбаю.

– Positive! Positive! – с удовольствием ответил он и затем крикнул нам, когда мы уже открывали дверь в подъезд, – See you soon!

Когда мы зашли в квартиру – первым делом включили Боба Марли, затем сварили кофе, выкурили трубку и почувствовали свежие силы. Совсем не хотелось спать, лсд по-прежнему действовало, но уже по-другому – плавно и нежно.

– I feel so good in my neighbourhood… – весело пел Боб.

Цвета были такими яркими, что хотелось все вокруг обсуждать и фотографировать. Мы высунулись в окно и наблюдали за парком. Я обернулась и на глаза мне попалась растаманская шапка, лежавшая на столе. Я подошла к компьютеру и открыла страницу в википедии, посвященную растафарианству.

Быстро прочитав статью, я сказала моему другу:

– Ничего себе! Здесь написано, что они никого не обращают в свою веру, что они не занимаются распространением растафарианства, что они не берут новых членов, понимаешь?! То есть, естественно, они берут, иначе и быть не может, просто это не афишируют. О них вообще почти ничего не известно! Нужно обязательно все про них узнать. Надо у них все выведать.

– Растафарианство – это самая молодая религия, насколько я понимаю, – сказал мой друг, – наверное, про них действительно мало информации. Но, по-моему, растаманы могут при этом быть мусульманами или христианами, я видел православный крест на том старичке, который дал тебе свою шапочку, и в Клаб-Хаусе я слышал, что некоторые из них мусульмане. Например тот, который лез к тебе с разговорами. Кроме того они считают себя настоящими иудеями и, я так понимаю, уважают старый завет.

– Короче все намешано, какой-то идиотизм, – сказала я. – Мне кажется они специально пускают пыль, чтобы никто не докопался до их настоящих убеждений. Кого они считают Богом? И как они, интересно, относятся к Иисусу Христу? Что это за бред на счет того, что он был черным? И кто такой император Хайле Селассие?