– Розетта, милая моя Розетта… – Женщина обняла горячую шершавую шею и прижалась к ней лицом. В глазах защипало, из них покатились слезы.

Некоторое время они так и стояли, женщина и лошадь, а потом Розетта, опять фыркнув, отодвинулась и пошла вперед, словно приглашая Анну следовать за собой. Анна положила руку на холку лошади, и они пошли по дорожке. Дорожка привела их на конюшню. Никаких других лошадей Анна так и не завела и вообще запретила трогать все, что принадлежало Розетте. Сначала она надеялась, что лошадь найдется, а потом… она приходила сюда, чтобы поплакать, когда в ее жизни случалась очередная беда.

И вот… Розетта…

Лошадь тихонько заржала.

– Я понимаю, ты хочешь побегать, – размазывая по лицу слезы, тихо проговорила Анна. – Сейчас.

Она принесла амуницию и быстро оседлала Розетту. За годы, оказывается, она не утратила этого навыка. Анна всегда сама ухаживала за кобылой, не доверяя Розетту никому.

Поставив ногу в стремя, она, задрав подол пижамы, вскочила в седло. Сперва шагом, потом рысью Розетта двинулась по ночной дороге к полям.

Когда на горизонте стала светлеть полоска неба, Розетта повернула и поскакала к дому. Анна похлопала ее по холке и прошептала:

– Как бы мне хотелось, чтобы эта ночь не кончалась никогда.

Они вернулись на конюшню. Анна расседлала кобылу и еще раз обняла ее.

– Бася, я знаю, что это ты. Спасибо тебе. Возвращайся домой. – Она поцеловала лошадь в нос и, плача и улыбаясь одновременно, направилась к дому. Вслед ей донеслось негромкое ржание, но когда Анна обернулась, во дворе уже никого не было.

Аверин даже не думал, что его может так обрадовать привычный звонок будильника. Он сел, потянулся и понял, что отлично выспался.

Умывшись и выпив кофе, он переоделся для пробежки и спустился во двор. Кузи не было видно. Интересно, как прошла ночная «отдача долга» и не опоздает ли див, увлекшись.

Аверин открыл калитку, вышел. И тут же мощный удар сшиб его с ног. Прогремел выстрел. Падая навзничь, он успел выставить руку, закрывая горло и одновременно активируя щит. На мгновение он увидел огромные полосатые лапы и белые острые клыки почти у самого своего лица. Потом из пасти зверя на него обрушился поток крови.

Проклятье!

Развернув щит так, чтобы он закрывал и его, и Кузю, он отполз в сторону и вскочил на ноги, призывая Плеть.

Раздалось хлопанье тяжелых крыльев. Крупная птица поднялась в небо – и исчезла.

– А это было больно, – сбоку прозвучал то ли хрип, то ли рык. Аверин повернулся.

Кузя в человеческом облике стоял, упираясь рукой и одним коленом в землю. Кровь запачкала его губы и подбородок.

Почти в человеческом. Из пальцев свободной руки сантиметра на три торчали когти. Еще раз зарычав, Кузя погрузил пальцы себе в грудь, разрывая когтями плоть, и резко дернул. Изо рта снова хлынула кровь, а на землю с негромким стуком упал темно-бордовый сгусток.

Голова Кузи повернулась в сторону, куда улетела птица. В глазах полыхнул огонь. На миг показались клыки, потом он съежился, и вот уже галка черной молнией взвилась в небо.

«Див сильнее вашего фамильяра», – всплыло у Аверина в памяти. Это он. Тот самый див. И пришел он по душу колдуна.

– Назад! – что есть мочи заорал Аверин. – Не преследовать!

И негромко добавил:

– Ты же ему на один зуб…

Галка опустилась на землю и тут же превратилась в кота. Который направился было к хозяину, но лапы его вдруг подломились, и кот завалился на бок.

– Мя-я-я… – жалобно сказал он. Под левой лопаткой у него зияла огромная круглая рана.

Аверин подхватил Кузю с земли и бросился в дом. Див, оказавшись у него на руках, едва слышно замурчал.