– Не знаю, что ты делаешь со мной, – охрипло простонал в губы, поцелуй сумасшедший оборвав. Без нежности и ласки за загривок от себя отрывая и в глаза мои своими злыми смотря. – Но я хочу тебя, – с чувством шепнул, прикусив за губу и без того пострадавшую, но его признание прозвучало мученически искренне. И хват на заднице ещё крепче стал – Тимур вдавил меня в себя, чтобы ощутила силу его вожделения. И впервые мне от этого было удушливо-жарко, трепетно-волнительно и до дрожи охренительно-приятно.

Впервые мне было не все равно!

У меня у самой чуть ли не судорогой лоно сжималось от похоти ненормальной, какой-то животной и остро-первобытной.

И я опять ёрзнула от нетерпения, проскулив что-то нечленораздельное.

– Бл*, – хрипло прорычал, припечатав садистским поцелуем, от которого у меня искры из глаз посыпались и слёзы потекли от бури, что парень во мне рождал. – Так хочу тебя, что прям башню сносит, – изучал меня бешено и рвано, не то раздеть хотел, не то содрать все шмотки разом.

И я улетала от сумасшествия. Рухнула бы, если не держал.

Уж было простонала: «Бери», – как в каруселью несущееся, уплывающее сознание, где господствовали обострённая похоть и яркие, оголённые чувства, которые дарили прикосновения парня, вклинилось лицо Костика. Отрезвляюще так. Взгляд тяжёлый и казнящий!

Я сморгнула, прогоняя наваждение, ещё цепляясь за Тимура, а он, обезумев, продолжал меня щупать, словно на части разодрать хотел.

– Нет-нет-нет, – не то себе, не то ему забормотала, руками в широкую грудь упираясь:

– Тимур, нельзя, – категоричней, вынуждая на миг прекратить лапанья.

– Бл*, не делай так, – прорычал сосед и я понимала его злое негодование. Дышал жадно и шумно, словно набегался до одури и теперь отдыхал.

Мне тошно от себя стало. Я не имела права на слабость.

– Тим, прошу, – прошептала виновато, но твёрдо, руками стопоря его ладони на своей заднице, которую продолжал удерживать, меня в себя вжимая.

Пока выбиралась из капкана рук соседа, головой постукивающего о спинку, он меня рывком обратно усадил, только теперь уже спиной к себе и в шею носом уткнулся, тараня моё и без того шаткое сопротивление. Поцеловал с каким-то голодным упоением, стаю неуправляемых мурашек вызывая и нагло грудь в ладонях стиснул, не обращая внимания на слой одежды.

– Хочу тебя, Аль. Сейчас выть начну, как хочу.

Это было на грани экстаза. Услышать вот такое грубое, совершенно не романтическое, признание. Я чуть сама не завыла от расстройства, потому что разделяла его чувства и желания. Ещё мыслями пыталась собраться, а он уже под спортивную кофту и платье руками пробрался.

– Прошу, – прохныкала. Из последних сил, в которые уже и не верила, вырвалась, с разворота рот его настырный шлепком ладони зажала и взглядом молила:

– Нет, – и тут наудачу нас осветили огни фар. Послышался гул приближающегося авто.

***

– Здоров, – в боковое окошко постучал парень примерно возраста Тимура. Тоже крепкий, но невысокий.

Я опустила стекло.

Парень, меня завидев, чуть растерялся. На друга озадачено глянул:

– Это не то, что ты думаешь, – отрезал Тимур и скривился. – А даже если то, мне похрену, что ты скажешь, просто подцепи нас и домой отгони. Ах, и, – кивнул на меня, – Девушку к себе возьми, а то она у меня совсем околела, – добавил, ни разу на меня не взглянув.

До дому ехала на нормальной, устойчивой, тёплой машине. И ехали всего ничего. Думала, дольше будет. Но я хоть успела отогреться и даже чуть прикорнуть, спасибо за молчание другу соседа. И его задумчивые взгляды так не раздражали, как перед этим Тимура.