– Ой, – залилась румянцем девушка, – я с парнем познакомилась как раз на свадьбе, и он мне показывал красоты города. Такой галантный и интересный оказался. Прямо заворожил.

У меня отвисла челюсть. Я, конечно, наслышана о том, что в Америке вся молодежь развязная, но чтобы вот так, в открытую перед родителями рассказывать, что ты с первым встречным парнем провела ночь. Ну, это непозволительно.

– И как он в кровати?

Женя задает сестре такие провокационные вопросы, что у меня уши от смущения начинают гореть, а Джесс, откидываясь на спинку стула, заливается звонким смехом и ничуть не стесняется вопроса.

– Евгений, прекрати смущать сестру. Да и Марину. Она девушка другого склада воспитания. И такие разговоры не стоит поднимать за столом. Это неуместно, – вдруг подает голос отец, я же в полном недоумении оглядываю всех присутствующих за столом.

Отец с каким-то нездоровым блеском в глазах наблюдает за смеющейся Джессикой. Это пугает. Ванесса увлеченно нарезает на куски свой пирог, и есть полное ощущение того, что она намеренно игнорирует то, что происходит за столом.

Сама же Джесс ведёт себя недопустимо развязно для своего возраста. Несмотря на то, что она находится в кругу близких родственников, со стороны это выглядит мерзко.

И именно это чувство я увидела в глазах Жени. Его рот исказился презрением, когда он медленно обводил взглядом сидевших за столом, а потом его взгляд остановился на мне. Когда наши глаза встретились, меня охватила дрожь. Вдруг захотелось провалиться под землю от стыда за все, что сейчас происходит. Потемневший взгляд Жени прожигал меня, причиняя почти физическую боль. Я больше не могла это терпеть. Это было выше моих сил. Я резко вскочила со стула и бросилась в сторону выхода, совсем не ощущая ног под собой, не чувствуя боли.

Женя перехватил меня возле лестницы. И, несмотря на мои сопротивления, потащил в сторону кладовой, которая находится на цокольном этаже.

– Отпусти меня, – зло дернула рукой.

Женя только жестче сжал мое предплечье, рванул на себя.

– Нам необходимо поговорить, – процедил сквозь зубы и подтолкнул меня к лестнице, ведущей вниз.

– Я не хочу, – упираясь, стала артачиться, но Женя как будто не слышал меня, делал все так, как ему нужно.

Внизу, за закрытой дверью мы очутились пару минут спустя. Все мое сопротивление оказалось бесполезным.

Дверь за спиной захлопнулась. Вздрогнув, я вжалась спиной в стену. Он, расставив по обе стороны от меня руки, навис надо мной, уперся сосредоточенным, пожирающим взглядом.

– Что ты тут делаешь? – после нескольких секунд молчания он задал вопрос, который меня тоже интересовал.

– Я? – вскидываю брови, упираясь кулачками ему в грудь. – Это я должна задавать тебе такие вопросы, Женя. Я!

Парень стремительно сократил и без того «смешное» расстояние, его лицо максимально приблизилось к моему. Нас разделяла всего-то пара сантиметров. Я не ожидала от него подобного. На секунду замерла, закусила губу. Сейчас не время поддаваться его натиску.

– Еще раз, Марин. Что ты тут делаешь?

Его глубокий голос порождал во мне странные ощущения. Его сила, с которой он на меня эмоционально давил, ошеломляла. И я поняла, что надолго меня не хватит. Нужно срочно что-то делать. Выходить из штопора, в который меня толкает его властность. Несмотря на то, что на нем одета простенькая, хоть и брендовая, белая майка, открывающая прокаченные бицепсы рук и напряженные мышцы груди, и такие же домашние штаны, он выглядел невероятно притягательным и завораживающим. И его запах, стоило ему заполнить мои легкие, я начала плавиться, как восковая свеча от жаркого огня. Стало обидно до слез.