- Ты шутишь? Рабыня сама выбирает, кому принадлежать, и её хозяева повинуются, то есть соглашаются с её выбором?

- Ну... да, так и есть.

- А ты готов к тому, что твоя рабыня может захотеть ещё одного хозяина? - я решила бить в лоб.

- Майя, я должен буду с этим смириться. Какой у меня тогда будет выход?

- И при этом вы по-прежнему называете женщин рабынями, хотя давно во многом сами подчиняетесь им.

- Ну, я же тебе объяснял, что рабыня для нас - это та, о которой нужно заботиться. 

- Тогда почему бы не назвать её женой? Женщина ведь тоже заботится о мужчине!

Тартон задумался на какое-то время.

- Ты знаешь, наверное ты права. Но какой смысл всё менять? Мы так привыкли, женщины, поверь, тоже привыкают.

Это он из личного опыта?

Я вот, например, совершенно точно еще долго не смирюсь с тем, что я - рабыня. 

- А почему для императора другие правила? - перешла я к тому, что меня интересовало больше всего?

- Ну, потому что ему обязательно нужны наследники. А другие могут обойтись и без потомства.

Я помолчала. Ну почему у них желание императора - на последнем месте? Хотя... может ему наоборот, только того и надо, каждый месяц менять "носитель"? Ну а что, такое разнообразие!

А потом я вспомнила,  что император ведь не чувствует. Поэтому для него это вряд ли развлечение. 

- А что стало с предыдущим двумя верховными рабынями? 

Вот я и спросила. Затаила дыхание и ждала. А вдруг ответит?

Но Тартон молчал.

- Умерли в родах, - вдруг сказал и поднялся с кресла. - А ты бы не задавала таких вопросов. Целее будешь...

Сказал непонятно и вышел...

7. * 6 *

Ровно десять дней я не видела императора. Оказалось, что наши десять дней - это один звёздный круг. И именно столько правитель не должен был прикасаться ко мне. 

Знание, что этого требуют правила, а не он сам не хочет меня видеть, немного сглаживало боль. Но всё равно, то ли бездействие так на меня действовало, то ли нервное напряжение, но я была как натянута струна. Достаточно было просто вспомнить его прекрасные, но равнодушные глаза, как на моих выступали слёзы. Память о том первом и единственном поцелуе приводила в глубокое уныние. А еще не давали покоя мысли, почему же я раньше не решилась и не попросила меня поцеловать. Может быть всё было бы по другому...

В один прекрасный момент, когда я уже отчаялась ждать, дверь распахнулась, и наконец-то в комнату вошел император. Он был хмур и сосредоточен.

- Приветствую тебя, - обратился ко мне, даже не назвав по обыкновению моего имени.

- И я приветствую вас, мой император, - я решила быть вежливой.

А может просто была настолько счастлива его видеть? Почему-то в голове появился образ глупой собачонки, которая несколько дней ждала прихода хозяина, а когда тот наконец соизволил прийти, готова ползти на брюхе и разрешить почесать за ушком.

Император молча смотрел на меня. Я тоже не опустила взгляд. Он ведь в прошлый раз разрешил, если наедине...

- Раздевайся, - снова безликий приказ.

Мурашки по коже от холода в его голосе и желания не испортить ничего своими неумелыми действиями или словами.

И снова разворот к зеркалу.

И опять руки на животе. На этот раз точно безразлично. 

Помял под пальцами мой живот, а потом... утвердительно кивнул. 

Это то, что я думаю? Это так? Я действительно беременна? Неужели получилось?

Сначала я смутилась, боясь поверить в реальность происходящего. Потом с надеждой посмотрела через зеркало в его потрясающие глаза, пытаясь найти там хоть какие-то эмоции. Потому что саму меня распирало. От радости получившегося, от того, что я буду матерью, ну и конечно от того, что этот мужчина теперь будет только со мной...