И мальчик на заднем сиденье в аккуратном джинсовом комбинезончике.

– …Я хочу домой!

– Нет, милый. Домой ты не поедешь.

– Почему?

Этот холодный уверенный голос, пусть и совсем детский, мог принадлежать только одному человеку.

Совсем юному ребёнку, которого звали…

– Рон, веди себя прилично. Я хочу, чтобы ты жил у отца, и для этого тебе надо показать себя хорошим мальчиком.

– Ты меня боишься, – с упрёком и укором сказал мальчик. – Я утром на кухню хотел пойти, а ты… ты отпрыгнула!

– Ты мог порезаться или обжечься, – резко сказала женщина. – Я тебя не… я очень люблю тебя, сынок. Просто так будет лучше.

Затравленный взгляд, заметила Кира. Следы слёз, замазанные пудрой, но тушь у неё всё-таки потекла, и пудра скрыла не всё.

Любила ли она ребёнка? Кажется, боялась она его куда больше.

Но отдать его мерзавцу, который… который сделал с ребёнком подобное? Как она могла? Неужели она не видела, что он за человек?

Возможно, что и нет. Она могла не знать. Но разве она не догадывалась? Не понимала, что детей-магов в обычном мире просто нет, а значит, ей нужно было скрывать сына всеми силами?

Но страх победил в ней любовь. А может быть, любви к нежеланному ребёнку она и не испытывала; только долг, только надоевшая лямка, только злые мысли о том, что сын сломал ей жизнь.

– Мама, – тихо, почти робко сказал мальчик на заднем сиденье. – Я не хочу к отцу. Я вообще никуда не хочу. Я хочу домой. Можно мы поедем домой?

Он начал плакать. Кира расплакалась бы тоже, если бы могла.

Его мать молчала.

Автомобиль подъехал к белоснежному особняку с колоннами. Полукруглая подъездная дорожка начиналась за резными чугунными воротами…

Которые были закрыты.

Женщина закусила губу и посигналила. Ещё раз.

Мальчик меж тем плакал всё громче и дёргал ручку двери. Безуспешно: было заперто.

– Ты уедешь, – прорыдал мальчик. – Ты… ты оставишь меня с ним… и не вернёшься!

Маг. Маг, полный интуиции, даже в этом возрасте.

И великой силы. Силы, которая прорывалась даже сейчас.

– Тихо, сынок, – твёрдо сказала женщина. – Просто помни, что я тебе сказала. Никаких чудес. Ничего, что ты умеешь. Не показывай никому, иначе тебя накажут.

– Я не боюсь!

– Тогда накажут и меня. Ты этого хочешь?

Мальчик всё ещё всхлипывал.

– Нет.

– Умница, Рон. Отец о тебе позаботится. А я… может быть, я ещё приеду.

Не приедет.

Мужчину, бегущего к автомобилю, Кира увидела минуту спустя.

– Какого чёрта, Джерри? – прошипел он, наклоняясь над открытым окном. – И кто этот…

С его лица разом исчезла вся краска.

Лицо женщины было твёрдо.

– Я привезла тебе твоего сына. Вылезай, Рональд.

Кира внимательно глядела в лицо мужчине. Одетый в домашние штаны и простую полосатую рубашку, такой обычный…

– Ты не сказала мне, – очень тихо произнёс он. – Я ничего не знал. Какого чёрта, Джерри, я помог бы тебе!

Она пожала плечами.

– Помоги сейчас.

Его лицо было знакомо Кире. Слабо, но знакомо.

И он был…

Главой совета попечителей Серого Дома, приюта, где она выросла. Где рос и его сын, Рон.

Рональд Вейер.

Фамилия, которую дали будущему Тёмному Лорду воспитатели. А настоящая?

– Арчибальд фон Вюрнер, – сухо сказала женщина. – Я, Джеральдина Томас, мать твоего ребёнка, возвращаю его тебе. Рон, сделай то, что я тебе показывала.

Мальчик, всхлипывая, начертил в воздухе руну. Руну Целар.

Мужчина отшатнулся.

– Клянись, что не вернёшь его мне. Клянись, что я буду свободна от него и от тебя. Клянись, что не причинишь мне вред. Клянись, или я найду других таких, как ты, и расскажу им. Я оставила матери кассету с проделками Рональда. – Джеральдина с яростью глядела на своего любовника. – И я не побоюсь её использовать.