Офицер по-отечески смотрел в глаза. Я не могла поспорить – рабыня в список покупок не входила. Рабыня не может иметь собственных рабов. Сделка недоступна. Простите, Эми-Шад.

7. Глава 7

На корабль я вернулась, смирившись с несправедливостью.

Офицер был прав. Я должна радоваться тому, что имею. Мне очень повезло.

В каюте было пусто, как и утром – я осталась совершенно одна. Переоделась в новое платье, а старую форму выбросила – мне хотелось проститься со старой жизнью навсегда.

Заняться было абсолютно нечем. Я прилегла на кровать в новом платье, рассматривая обстановку. Григорианцы не сказать, что скромно живут, но скромнее, чем любил Лиам. У генерала должна быть роскошная каюта – и она была неплохой, но и не такой, какими были каюты старшего состава на «Стремительном».

Все в темных тонах: темно-синий, черный. Черные стены создавали немного искаженное пространство и каюта казалась другой формы, чем на самом деле. Я так увлеклась, что пропустила момент, когда пришел мой муж.

Эс-Тирран застал меня врасплох.

Переборка отъехала в сторону, открывая его высокую фигуру – все еще в броне. Он стремительно вошел в каюту – словно на мостик, и я привстала, толком не зная, что делать и как приветствовать его. Как жена? Как григорианка? Как рабыня?

– Рива, – безучастно сказал он и ничего не добавил.

Это приветствие. Генерал дал понять, что заметил меня. Он вошел в каюту и подошел к кровати – прямо ко мне. Я торопливо села.

– Генерал, – ответила я тем же тоном.

Называть его по имени мне казалось слишком дерзким.

Он окинул меня взглядом: оценивал внешний вид. Помимо того, что я переоделась, соорудила еще и прежний «корабельный узел». Это платье тоже оставляло плечи открытыми, хоть и было с рукавом. Черные пряди выглядели контрастом на фоне белых плеч.

Я расправила юбки – они сбились в груду, пока я лежала.

– Почему ты не купила иларианскую одежду? – генерал подхватил невесомую ткань на ладонь.

Вопрос меня удивил. Какая ему разница, как одевается жена? Не все ли равно?

Но янтарные глаза уставились на меня – он ждал ответа. А если муж спрашивает, лучше говорить. Конечно, григорианка на моем месте обязательно бы заартачилась, послала бы его парой гортанных выражений, если бы совсем достал. А ответь он тем же – могла бы вызвать на поединок. Правда до этого доходит редко. На их планете нет разводов – пара живет всю жизнь вместе. А раз так, не стоит доводить до крайностей.

– Не знаю, генерал.

– У иларианских женщин такие красивые платья, – продолжил он. – Воздушные, длинные, как свадебный убор. И такие красивые корсеты под ними. Как они называются?.. Такое слово… торжественное и печальное…

– Грация, – прошептала я. – Откуда вы знаете?

– У меня были женщины с Иларии.

– У нас не спят с иноземцами.

– Не спят, – согласился он и встряхнул ткань. – Почему ты выбрала это?

– Не знаю, – я по привычке подбирала слова, словно отвечала Лиаму. – Я хотела, но… Даже примерить не смогла. Они как будто меня обжигали.

– Правильно, – согласился генерал, отпуская ткань. – Тебя продали в рабство. Если у тебя есть достоинство, тебе должно быть противно. Что ж… Хотя бы цвет не рабский.

Он отвернулся и заковылял мимо. Я так и не спросила, что у него с ногой.

Я наблюдала, как он снимает броню, потом сидит на кровати, уставившись в одну точку. Его мысли были далеко отсюда – от супружеской постели и от меня.

Я шевельнулась, зашелестели юбки, и генерал вынырнул из воспоминаний.

– Ложись спать, – бросил он. – Завтра трудный день. Мы прибываем на Иларию.

Я робко легла в жесткую постель к нему лицом. Не раздеваясь, не готовясь ко сну. Чувствовала себя скованно рядом с ним, в его каюте. Такой я не ощущала себя уже очень давно – даже в кают-компании «Стремительного».