Громко всхлипнув, Ровена подбежала к кровати и как раз успела прикрыться одеялом, когда несколько рыцарей, еще не покинувших Керкборо, внесли жениха. При виде невесты смех и гогот стихли. Заметив похотливые взгляды мужчин, Жильбер велел всем удалиться, и вскоре девушка осталась наедине с мужем.

Он явно постарался принарядиться для брачной ночи, хотя в богатом одеянии из черного бархата, расшитого серебром, казался еще бледнее и уродливее. Лайонз даже не позаботился завязать его как следует, и распахнутые полы обнажали старческое тело. Ровена на мгновение прикрыла глаза, но перед внутренним взором по-прежнему стояла гнусная картина: иссохшие ноги, выступающие ребра, впалый живот и крошечная сморщенная закорючка между бедер. Ровена не раз слышала рассказы служанок о чудовищном мужском орудии, но ей этот болтавшийся мешочек показался просто смешным. Она бы расхохоталась, но в горле стоял ком, мешавший дышать. Ровена начала молиться про себя, прося Господа дать ей сил вынести все и не потерять рассудок! Хоть бы это закончилось поскорее и ее оставили в покое!

– Ну, моя прелесть, где ты? – прошамкал старик. – Я слишком стар, чтобы гоняться за тобой по всей комнате!

– Здесь, мой господин!

Муж продолжал подслеповато щуриться, и Ровена поняла, что он ее не слышит. Ей пришлось повысить голос, и только тогда Годвин, спотыкаясь, принялся подниматься по лесенке, ведущей к кровати.

– Ну? И чего ты ждешь? – скомандовал он тем же капризным тоном, стоя на верхней ступеньке и не пытаясь лечь. – Неужели не видишь, что мой могучий воин требует помощи, прежде чем ринуться в битву? Подойди и поиграй с ним, жена!

Эта сморщенная штучка и есть могучий воин? Ровена что-то прохрипела, но старик, не обращая на нее внимания, гнусно хихикал. Мутные маленькие глазки были устремлены куда-то вдаль.

– Я не обижусь, если поцелуешь его, прелесть моя, – промямлил он, все еще ухмыляясь.

Ровена зажала рукой рот, стараясь побороть тошноту. К горлу подступила желчь; невыносимая горечь опалила губы. Девушка судорожно сглотнула. Если бы только муж мог видеть ее лицо в эту минуту! Ему наверняка было бы не до смеха. Но он и без того едва дышит! Ничего, Жильбер еще заплатит ей за все!

– Так что же ты медлишь? – шипел старикашка, шаря руками по кровати. – Где ты, мое глупенькое дитя? Или мне позвать верного слугу Джона, чтобы он нашел тебя? Ты и без того скоро с ним познакомишься, и весьма близко! Если не сумею обрюхатить тебя сам, отдам Джону. Я слишком устал и немощен, чтобы заниматься всеми этими пустяками! Хватит мне перебирать женщин! Ты последняя из всех моих жен, и я любым способом добьюсь от тебя наследника! Что скажешь, девушка?

Наверное, он пытается запугать ее? Или она не расслышала?!

– Кажется, мой господин, вы совершенно отчаялись, если только не… я верно вас поняла? Вы и впрямь можете отдать свою жену слуге, чтобы тот наградил ее ребенком?!

– Вне всякого сомнения. Я питаю к Джону некоторую слабость. Он мой любимый слуга, и я не постыдился бы назвать его дитя своим. Пусть лучше все достанется ему, чем моему ненавистному живоглоту братцу!

– Но почему бы вам попросту не объявить, что Джон – ваш побочный сын?

– Не говори глупостей, девочка! Никто этому не поверит. Но ни один человек не усомнится, что я отец твоего младенца!

Неужто такое бывает? Этот человек хуже любого зверя! Те по крайней мере никого не принуждают спариваться! И если Лайонз сам окажется ни на что не годным, значит, бросит ее такому же грубому скоту, как сам, только помоложе, нимало не заботясь о ее чувствах и желаниях. Жильбер тоже не станет возражать, поскольку преследует те же цели, что и Лайонз.