Подружка тащит меня в дом, Корнель сообщает вслед, чтобы покормила, говорит, сейчас придёт, только в кабинет и обратно. Да, попыталась я ещё в первые дни запустить сюда «жучок», так при попадании в кабинет он самоликвидировался. Почти ничего не передал. С тех пор и осторожничаю, мало ли, какое где оборудование и в чём причины. А «жучков» у меня, увы, ограниченное количество, пусть и не так уж мало.

Впрочем, с приоритетами, кажется, определились. Амире – обязательно, тем более, у неё в допросной ничего не сработало. Хотя, казалось бы, если уж у Корнеля технологии из-под купола, то и там должны быть. А может, у него другие? Или кто-то по знакомству подсуетил?

Теоретически возможно, конечно, что «жучок» бракованный попался.

Олинка заводит меня в одну из шикарных гостиных с фонтаном-бассейном посреди огромного зала, усаживает за стол, отправляет местного раба с поручением касательно еды. Количество стекла и сады за ним поражают воображение.

Рабы приносят, между прочим, четыре тарелки: точно Келлу ждут...

Антеру приходится усесться у моих ног, Олинка бросает на него слюнявые взгляды, но пока держится. Насколько я успела выяснить опытным путём, с полчаса она может продержаться. А там, будем надеяться, папаня подтянется. Хоть и в кабинет пошёл, а рабыню не забыл прихватить, жирный индюк.

Как ни странно, Корнель достаточно быстро появляется, на этот раз в окружении нескольких рабынь и рабов, наперебой порывающихся ему угодить. Той девочки что-то не видно. Стараюсь не думать об этом. На столе как раз всё накрыли, Келлу ждать не заставляют, и то радует. Наверное, точно не знают, когда прибудет.

– А можно какую-нибудь тарелку для раба? – спрашиваю. – Антер у меня тоже не ел с утра.

Прости, родной, всё понимаю, но неизвестно, сколько мы здесь пробудем и куда отсюда ехать придётся.

– Отведите его к рабам, – начинает Корнель, нет уж, не дам, а вдруг у тебя там Уилла в соседней комнате? Вы с ней коллеги, кажется. Вцепляюсь в рубашку Антера, делаю перепуганные глаза:

– Нет, нет, пусть останется со мной!

– Ну что ты, Ямалита, – убеждает Корнель.

– Он мой! – говорю. Чёрт, не могу сходу придумать достойного предлога. Ладно, используем тогда убийственный женский аргумент, тем более, что я на взводе и это будет не так уж сложно.

Смотрю на Корнеля, накручиваю себя мысленно, пока из глаз не начинают тихо литься слёзы. Истерик хватит, а вот текущие по щекам слёзы обычно действуют на мужчин наилучшим способом.

– Ну что ты, – пугается Корнель, – ничего страшного, конечно, пускай тут поест, сейчас всё принесут.

Ладно, может, я параноик и никто его в соседней комнате не ждёт, не то Корнель так быстро не отступился бы. Подаёт какой-то знак, ничего не расспрашивает, вот и хорошо. Протягивает носовой платок, фу, какая гадость. Надеюсь, он у тебя просто для красоты, а не пот вытирать. Делаю вид, что промокаю глаза, Антеру приносят гривинос с тарелкой.

Да уж, вроде бы деньги не считают, а еда для рабов на порядок отличается от собственной. Не понимаю такой скупости.

– Ты его совсем от себя не отпускаешь? – не слишком довольно спрашивает Олинка.

– А зачем? – недоумеваю, вздыхая. – Он же существует для моего удовольствия! Вы извините, я просто так напереживалась, так нанервничалась...

Олинка аж приплясывает, насколько ей хочется услышать, как именно я напереживалась и нанервничалась, да в подробностях. Рассказываю с нужными мне акцентами, ей не терпится и версию Антера из первых уст получить. Антер молодец, отвечает на вопросы очень осторожно. Впрочем, Олинку больше волнует, кто, куда и сколько раз его ударил да на пульт понажимал.