– Антер, – вздыхает. – Надпись мы спрячем, да и вообще, я же говорю о том, чтобы никого рядом не было. И я тебя не заставляю! Мне просто хочется знать... просто знать.

Как-то странно замолкает, тихо добавляет:

– Любишь ли ты купаться.

Такое впечатление, будто я упустил что-то важное. Не могу понять, из-за чего такая перемена настроения. Хочу сказать, что ненавижу я купаться, так же, как и гулять, и танцевать, но неожиданно для себя отвечаю:

– Когда-то любил.

Смотрю на неё, на какой-то миг кажется, что сейчас поцелует, на какой-то миг сам ужасно хочу поцеловать...

Только вот она отворачивается, вспоминаю, что целоваться не любит, и вообще ко мне через силу прикасается, и мужчины другие её привлекают. Да что ж это со мной?

Ты забыл уже Амирины утехи, что ли, раб? Так не забыл вроде, сейчас снова передёргиваться начну. Буквы на животе обжигает воспоминанием. И всё, что про новую хозяйку узнал – тоже не забыть.

Закусываю губу, отворачиваясь. Тяжело-то как. Раньше всё понятно было: от хозяина ничего хорошего не жди и при первой возможности беги. А если совсем припекает – ищи способ покончить одним махом. А тут... сам не могу понять, чего хочу.

Тамалия

Всё хочу знать о тебе, родной.

Вот зачем ты парня мучаешь? Заткнись уже и прекрати дразнить его пустынным пляжем и лунными дорожками. Забыла, что у тебя в руках? И пока не избавишься окончательно от этого поводка, любая «романтика» будет для него сочетаться с приказанием.

Стараюсь не вздохнуть, а то сегодня по количеству вздохов уже, наверное, рекорд поставила.

Тень какая-то по его лицу проходит, видимо, что-то из воспоминаний. Отворачивается, смотрит в сторону.

Ох, сколько же я хочу тебе сказать, сколько объяснить, попросить, чтобы ты забыл, выкинул из головы... Слишком много, слишком, чтобы объяснить заодно и то, для чего это всё говорилось и делалось.

С каким бы удовольствием я с тобой тут целовалась, хоть всю ночь напролёт! Знать бы, что для тебя это тоже удовольствие. Да не слышать криков...

Нужно возвращаться. Наверное, всё-таки снова в эту их «комнату отдыха» пойду, закроюсь в душе на полчаса. Но как же не хочется Антера оставлять за незапертой дверью, откуда я знаю, что Селию с Халиром в голову взбредёт? Среди толпы к сидящему на кресле пристали, а если в комнате найдут, где никто не видит?

Так... а не подвернуть ли мне ногу? Попрошу медика, пока буду лечить...

Бедный мой Антер, у него и без того, наверное, руки болят, и снова меня тащить? Не буду же я прыгать на одной шпильке.

Вот дура, раньше нужно было думать, делом заниматься, а не отношения выяснять.

Да я бы с ума сошла, боже, как же мне хочется всё ему рассказать!

Ты сегодня с рабом на пляже больше времени провела, чем с гостями! А ну прекращай на себя столько внимания ненужного обращать. Ну как же мне туда вернуться, когда он стоит такой далёкий, смотрит в сторону, как будто и не было ни одного приятного дня...

– Идем, – вздыхаю.

Ещё немного. Потерпи ещё чуть-чуть, родной.

Не удерживаюсь, беру за руку. Не хочу я этой чёртовой ведущей роли!

Уже возле поляны несколько человек выбегают навстречу, поскорее отпускаю руку, оставляя лишь поводок.

– Где тебя носит! – хохочет Олинка. – Мы тут игру усовершенствовали, чтобы тебе не скучно было!

Что-то у меня живот сводит, ну как же мне от этой их игры открутиться...

– Я ногу натёрла, – говорю, – пойду медиком полечу.

– Сейчас принесу! – вызывается Свелла, ну кто тебя просил!

– Да не нужно, – останавливаю, – я же видела, где ты его оставила.

– Ну что ты, Лита, ты же гостья, пожалуйста, отдыхай. Сейчас раба отправим какого-нибудь. Посиди, отдохни.