Свечи, музыка живая – уходить не хочется, Антер наконец-то вышкрябывает пиалу и вспоминает об окружающем.

– Ещё закажи, сластёна, – смеюсь. Похоже, порывается спросить, а можно ли, после передумывает.

– Да что-то я объелся, – тоже смеётся.

– Ладно, – говорю, – домой пару килограммов закупим.

Улыбается. Смотрит так... будто узнать хочет и всё никак не решится.

– Что? – спрашиваю. Снова смущается, ну какой же ты чудесный, когда краснеешь, давай, говори уже, чего тебя там мучает.

– Г... Ямалита... вы... танцевать хотели? – шепчет.

– Ты, – говорю.

– Что? – не понимает.

– Мы на «ты» сегодня, – смеюсь.

Встаёт вдруг, протягивает руку:

– Потанцуешь со мной?

– Ты же не умеешь, – улыбаюсь.

– Не умею, – кается. – Но... если ты...

Ой, похоже, сейчас стушуется, вспомнит «своё место» и предложит не обращать внимания на глупое приглашение забывшегося раба, спешу предотвратить, поднимаясь:

– Обожаю танцевать!

Выходим в центр, «петух» невдалеке мелькает, с опаской на Антера моего посматривает, вот и хорошо, не лезь куда не просят.

Кладу руки на плечи, осознаю, какое же это удовольствие, поддерживает за талию, мягко так, почти невесомо, надеюсь, ты не переоценил свои силы, мой хороший? Если тебе неприятно, не нужно переступать через себя, не так уж я танцевать люблю, чтобы ради этого издеваться над тобой.

Но нет, кажется, его не передёргивает, дистанцию, правда, не сокращает, зато чуть склоняет голову. Ощущаю совсем близко дыхание. Чёрт, почему этот танец такой короткий?!

– Ещё? – спрашивает. Удивляюсь, но стараюсь не показать.

– Если хочешь, – улыбаюсь.

– Хочу, – говорит. – Если можно...

Антер

Это просто какой-то сон. Мог ли ты представить, что такое возможно, раб?

Мысли ускользают, оставляя место ощущениям: её тонкий стан под ладонями, едва уловимый аромат духов, запах волос. Чуть приближаюсь, чтобы впитать его, какая же она мягкая... Почти невесомое прикосновение к моим плечам. Хочу растянуть это мгновение, осознавая, что мне приятно держать руки на её талии, что даже Амира не вспоминается, потому что это было моё желание – пригласить её, и потому что я боялся отказа, потому что здесь нет места никаким принуждениям. И почему-то достаточно того, что есть. Некая зыбкая грань, в которой не возникает желания приближаться и страшно отпустить.

Кажется, сделай она движение навстречу, прижмись ко мне как большинство окрестных пар – и нарушится очарование, захочется сбежать, заскочить под душ и долго, долго смывать с себя прикосновения. Но она не приближается, и мне уже самому хочется притянуть её хоть немного поближе, но так страшно, а вдруг она сочтёт это своеволием, или снова Амира заполнит всё сознание.

И я вдыхаю её аромат, ощущая лишь лёгкое прикосновение волос к лицу, и не хочу говорить, и даже двигаться не хочу – наверное, по-дурацки переставляю ноги, но она ничего не требует, не ждёт никаких сложных движений, мы словно замираем в нашем танце, как мушки замирают в янтаре, теряя счёт времени и оставаясь там навсегда...

Хоть бы музыканты не переставали играть эту медленную, вынимающую душу мелодию.

Тамалия

Почему такие вечера не бесконечны?

Едем домой. Сидит рядом, ловлю себя на мысли, что мог бы и обнять, что ли... Хороший же вечер. Похоже, даже сумел расслабиться слегка.

Размышляю о том, как хорошо было бы встретиться... просто, где-то на какой-то планете. Без пульта в сумочке и чипа в голове. Тогда, милый, у тебя, наверное, отбоя от девчонок не было бы, интересно, обратил бы на меня вообще внимание? Наверное, избалованный был бы – жуть. Вспоминаю «петуха», улыбаюсь. Да нет, у Антера стержень какой, если его даже рабство не сломило. Видимо, и родители много вложили.