Принарядилась я, конечно, как велел шеф. Нацепила на себя запасную блузочку, которую специально притащила год назад, на случай, если как всегда обляпаюсь кетчупом из хотдога, или шоколадом от пончика. Брючки свои любимые разгладила, на голову нацепила ободочек, чтобы волосы не мешали мне прислуживать у царского стола. Ромашку бы мне еще за ухо, и копия бы буренка из масленкино стала. Набрала полную грудь воздуха, услышав звуки радости из-за двери. Значит прибл великий магнат, который сделает нашу юдоль скорби процыетающей и богатой. Я нацепила на лицо улыбку, толкнула дверь и…

Я даже успела крутануться вокруг своей оси, не взирая на боль в ребре и то, что голова у меня закружилась. Еще немного и я…

– А вот и наша Катюша, наша добрая фея, – не забыть бы потом порешить Петровича. Задушить его бантом от блузочки, а лучше порубить ободком в капусту. – Катенька, иди к нам, познакомься. С Робертом Георгиевичем.

Я уставилась на чертова подонка, скалящего свои белющие зубы и заскрипела своими неидеальными. Черт. Сейчас я проигрывю по всем фронтам. Этот хам, элекантен, как рояль, одет с иголочки, свеж и бодр. И снова похож на злого бога, который спустился с небес только для того, чтобы поиздеваться надо мной.

– Ну же, Катерина, что вы как не родная, – хмыкнул хам и нахал, пригвоздив меня взглядом. Руку мне протянул. И куда мне деваться было, вот скажите?

– Какого черта происходит? – прошипела, растянув губы в улыбке до такой степени, что казалось они порвутся напополам, вцепилась в руку чертова Роба, итак что у меня пальцы свело. – Это что, какое-то изощренное издевательство?

– Точно, я же тебе обещал, что сделаю твою жизнь нестерпимой, – так же скалясь прошептал мерзавец.

– Вообще-то не обещал, – хныкнула я. Ободок впился в виски как орудие пыток.

– Ах, да, точно. Забыл, вот я растяпа. Это я себе пообещал, когда приехал в полицию в твоих уродских тапках и меня оттуда чуть не отправили в дурдом. Оказывается они по изнасилованию не приняли у тебя заяву. А я ведь говорил, что никто тебе не поверит, дурочка. А потом мне было очень плохо. Потому что мой желчный не выдержал обжорства. И машину я выкинул, почти новую. Ну не могу я тебе это с рук спустить. Кстати, я предупреждал, что я плохой враг?

– Не предупреждал. Чего ты хочешь? – простонала я, чувствуя заинтересованные взгляды колег, похожие на лазерные прицелы. Рукопожатие то и вправду затянулось.

– Ты даже не представляешь, – заржал этот чертов демон, наконец отпустив мои пальцы. Я наконец-то смогла вздохнуть. – Семен Петрович, а что если нам вашу Катю сделать ответственным лицом в нашей с вами сделке. Будет она отвечать за…

Господи, не сдохнуть бы. Точнее, может и лучше, что-то я совсем запуталась.

Трещина в ребре, как я и предполагала (не смертельно)

У меня новый начальник (смертельно)

Уволюсь прямо завтра (нет, после больничного)

Херальдиньо купить новый костюмчик.

Бабуля приехала на месяц (купить мезим, креон, что-то от несварения и клизму)

Зайти в вет. аптеку купить все то же самое, но для собак (не перепутать, как в прошлый раз, когда я выпила Херово глистогонное вместо парацетамола)

Кстати, тогда мне таблеточка антипаразитарная сняла головную боль. А еще спазмы в желудке и выпадение волос (не повторять, опасно для жизни)

– Боже, ну какая ты дура, – прорычал этот коварный тип гражданской наружности, заталкивая меня в свой новенький джип. – Ты почему до сих пор не съездила в больницу для толстых идиоток?

– Ыыыыы, – простонала я сквозь боль. Тошноту и слезы. Ну да, мне стало плохо прямо на банкете. Где-то приблизительно после третьей подачи блинов моей ба, на который господин Соколов отреагировал нервическим подергиванием кадыка и щеки.