— О, как человек, который большую часть жизни прожил при старой советской мебели, я вам очень благодарна, — говорю я и прикусываю язык. 

Молодец, Галя. Не пали контору!

— В общем, это древняя мебель, которая разваливается, — поясняю я незнакомые термины.

— Ваша семья не пользуется райскими экстрактами для поддержки долговечности мебели? — ставит меня в тупик Эцик. 

Вот же. Еще догадается, что что-то не так. 

— Ну, они не всегда помогают. Паленые, видимо. 

Эцик слегка прищуривается, Нот и вовсе застывает на месте.  И только Кристина продолжает перебирать вещи. Да что ж такое? Что ни слово, то ходьба по минному полю. 

— Ладно, Кристина тут уберется. Ваш слуга может ей помочь. 

— С радостью, — отзывается Нот. 

— Я закончила, — отзывается Кристина, забрасывая металлическую круглую штукенцию в груду хлама. 

Надеюсь, он не свалится нам на голову ночью. Всё это очень напоминает мне какой-нибудь гараж, который его хозяева обожают забивать всяким мусором. А потом эта груда угрожающе нависает над машиной, готовясь вот-вот ее похоронить. К слову, тут еще и в крыше видны просветы. Ладно, что-нибудь придумаем. Если дождь не пойдет, конечно. 

— Вот и отлично, — хлопает в ладоши Эцик. — Кристина, тебе пора вернуться за прилавок. 

— Да, господин Анварио, — она слегка кивает головой. 

— Мы тоже пойдем за вещами, — отзываюсь я. 

— Пожар! — кто-то кричит снаружи.

— Булочная горит! 

Меня пробирает озноб, и я застываю на месте. Упс, кажется, Бэлла не смогла открыть заслонку. 

12. Глава 12

Мы выскакиваем на улицу. Из булочной валит дым. Вокруг уже собрались зеваки. Подмечаю совсем не современную одежду на них — клетчатые рубашки, выглядывающие из пиджаков, и плотные коричневые штаны. На пиджаках видна эмблема с перевернутым красным треугольником. 

— Да что ж такое! Опять печка барахлит, — раздосадованно отзывается Эцик. 

Я выдыхаю. Ну, раз печка виновата, то здорово. 

— Подождите здесь. Я вынесу ваши вещи, — виновато говорит хозяин.

Я лишь киваю. Это мы что, белку передержали? Или она не смогла открыть заслонку? Испугалась, что не может выбраться, и запаниковала? Ужас-то какой. 

Эцик открывает дверь. 

Наружу тут же вырывается густой дым, разносится горелый запах. Когда серые клубы постепенно рассеиваются, и я могу видеть очертания печки, то замечаю, что заслонка открыта.Внутри продолжает бушевать пламя - хорошо, что внутри печки. С булочной же всё в порядке. Ну, кроме того, что она вся в копоти. 

— О, нет, — вяло отзывается Кристина.

Слышится всхлип. 

Я вглядываюсь в дым. Сердце замирает. Так чувствуют себя родственники, которые ожидают результаты операции, сидя возле операционной.

 Внутри печки виднеется огненный комок. Я подхожу ближе, вдыхая едкий запах. 

Фу, гадость. 

Бэлла высовывает голову, неуверенно осматривается, принюхивается и замечает меня. 

— Бэлла,  — я распахиваю объятья, а белка летит в мою сторону. 

Запрыгивает на руки и начинает кружиться, прыгая то на плечи, то на ладони. 

— Вы что, засунули белку в печку? — раздается возмущенный голос Эцика. 

Кто бы только знал степень моего раскаяния сейчас! Все-таки нам помогли, а мы отплатили такой монетой – из-за нас булочная горит. Чую, что и сарай нам ночью не светит. Но главное, что Бэлла живая и вновь пламенная. 

— Вы засунули белку в печку! — повторяет Эцик. — Вы в своем уме? 

Я оборачиваюсь к нему. Желваки играют на пухлом лице. Сам же мужчина поддерживает за талию Кристину, свалившуюся в обморок. 

— Простите, пожалуйста.

— Я вас пустил сюда, потому что думал, что вам поесть надо, — продолжает мужчина. — И что у вас жилья нет временно, а вы...