Она поднесла склянку к губам Ма Льена. Тот дернулся, пытаясь откашляться и выплюнуть яд, но Рин стиснула его челюсти и заткнула ему нос пальцами, пока жидкость не попала в горло. Через минуту он перестал сопротивляться. Рин выпустила его.

– Ты умрешь не сразу, – сказала Рин. – Яд скорпиона парализует. Сковывает все мышцы.

Она промокнула слюну и яд с его подбородка краем одеяла.

– Через некоторое время тебе станет трудно дышать. Ты попытаешься позвать на помощь, но не сможешь открыть рот. Уверена, что жена зайдет тебя проведать, но она знает, что уже ничего не поделаешь. Знает, чем я тут занимаюсь. Наверное, нарисовала себе мысленно всю картину. Но может, она еще тебя любит и проводит в последний путь. Хотя если бы она тебя любила, то перерезала бы тебе горло.

Рин встала. В голове бурлило странное возбуждение. Колени дрожали. Голова слегка кружилась от неожиданного прилива энергии.

Это было не первое ее убийство. Но впервые – убийство обдуманное и спланированное. Она впервые убила человека не от отчаяния, а хладнокровно и намеренно.

И от этого она чувствовала себя…

Она чувствовала себя прекрасно.

Рин не нужна была трубка, чтобы показать это Алтану, – она слышала его хохот так явственно, словно он стоял рядом. И Рин чувствовала себя чудесно. Как будто может перемахнуть через горы одним прыжком, если захочет. Дрожь в руке никак не прекращалась. Склянка выпала из пальцев и разбилась о землю.

Сердце бешено колотилось, по венам растеклась эйфория, и Рин в смятении вышла из пещеры.

– Я поведу в провинцию Петух два полка, – сказала Рин. – Как говорит Суцзы, мугенцы в основном там – по плоской равнине проще перемещаться. Мы все это время дрались не на том фронте. Они не идут в горы, потому что не хотят. Им достаточно продвигаться дальше на юг.

Руководство Коалиции южан собралось за столом в штабе наместника Гужубая. Он сам, как прирожденный лидер, сидел во главе стола. Справа от него сидел Лиу Дай, бывший провинциальный чиновник и давний союзник Гужубая. Еще правее – Чжудень, в качестве заместителя Ма Льена, но из уважения к последнему оставили один пустой стул. Суцзы сидел в дальнем левом углу, скрестив руки на груди и ухмыляясь, словно уже разгадал эту шараду и понял ее суть.

– Если ударим быстро, – продолжила Рин, – то есть разгромим главные силы, пока они не успели перегруппироваться, то можем захватить инициативу.

– Не далее как этим утром ты хотела идти на север, драться с Вайшрой, – сказал Гужубай. – А теперь стремишься на юг. Ты не можешь сражаться на два фронта, Рин. Так который из них?

– Нужно идти на юг, чтобы обрести достаточно сил для обороны от гесперианцев, – объяснила Рин. – Если отвоюем юг, то будем жить в тепле. Получим амбары, полные провизии. Доступ к речным путям, арсеналам – да кто знает, что еще мы сумеем отобрать у мугенцев. Наша армия пополнится тысячами бойцов, и у нас будет достаточно припасов для них. Но если сначала не разделаться с мугенцами, мы окажемся в ловушке в этих горах…

– В этих горах мы в безопасности, – прервал ее Лиу Дай. – Много веков никто не вторгался в Рюйцзинь, природа слишком враждебна…

– Здесь нечего есть, – отрезала Рин. – А источники воды иссякают. Мы не можем жить здесь вечно.

– И мы это понимаем, – сказал Гужубай. – Но ты просишь слишком многого. Половина наших солдат всего пару месяцев назад впервые в жизни взяла в руки меч. Нужно дать им время.

– Вайшра не даст им времени, – огрызнулась Рин. – Как только он разделается с Цзюнем, так сразу похоронит и нас.

Рин поняла, что проигрывает. Это было ясно по их скучающим, скептическим лицам. Она понимала, что ее слушают лишь из вежливости – это просто очередная перепалка в давнем споре, как десятки подобных. Они зашли в тупик – у Рин есть огонь, но ничего больше. А остальные были закаленными в боях людьми, которые, как бы ни утверждали обратное, не желали делиться властью с девчонкой вдвое моложе.