– Привет, – сообщаю о своём появлении.

Девушка даже не моргнула, как будто оглохла на оба уха. Она продолжает смотреть в одну точку. Кладу рюкзак на кровать и, сделав шаг к кровати соседки, касаюсь плеча. Тут же её глаза устремляются в мои, и я вздрагиваю из-за пустоты в них. Это словно фильм ужасов. Ком из битого стекла нарастает в горле, когда обвожу взглядом её белое как мел лицо.

– Ты в порядке?

– Ты кто? – хрипит она.

Хмурюсь, но не подаю страха, который парализует каждую клеточку тела.

– Трикси, – отзываюсь я.

Ещё несколько секунд она молчит, как будто пытается вспомнить, а после отворачивается и вновь устремляет взгляд в стену. Отлично, просто отлично. Это намёк на то, что я должна отступить и не совать нос в чужую жизнь. Но в полемику вступает совесть.

– Я могу чем-то помочь?

– Никто не может мне помочь! – выкрикивает девушка и подскакивает на ноги, смотря на меня глазами, в которых застыл страх, паника и ужас. И вот это уже хороший посыл для отступления.

Я медленно киваю.

Через пару часов смена на работе и, честно сказать, готова прийти значительно раньше, предпочитая оставить встречи с соседкой такими же редкими, что были до сегодняшнего дня.

Именно так поступаю, подхватив рюкзак и облачившись в огромное худи, на пару размеров больше. Пасмурная погода и холодный ветер пробирают до звона костей. Всё идёт к шторму и дождю, которые ненавижу. Либо сегодня будет огромный наплыв клиентов, либо их полное отсутствие. Я предпочитаю второе, рабочее настроение на нуле.

Как только ладонь касается дверной ручки, на запястье образуется рука Деби.

– Ты можешь одолжить денег? – сиплым голосом, спрашивает она и смотрит так, словно таким способом можно спасти жизнь. Очень сомневаюсь. Я не идиотка. Теперь уверенность в наркотической зависимости чёрным по белому читается на лбу девушки.

– Прости, у меня нет.

– Я видела, что у тебя есть!

– Это мои последние деньги, – лгу, но только ради неё. Я не хочу стать той, кто угробит чью-то жизнь.

– Мне нужно отдать долг, – вторит она, но отчетливо вижу и чувствую ложь.

– Прости, Деби, это ради тебя.

С этими словами вырываю руку и открываю дверь, покидая комнату.

Это не только ради неё, но и ради себя. Чувство самосохранения и самозащиты срабатывает автоматически. В первую очередь человек всегда обезопасит себя, а не постороннего. И я именно такой человек.

Враньё, – шепчет разум, – ты уже солгала ради одного человека.

Камень на шее вырастает, как нос у Пиноккио.

Несколько дней назад я зашла в библиотеку после тренировки, и когда женщина спросила, не видела ли Мэйсона, я ответила, что он читает где-то между стеллажами. Защищая его – я в ответ получаю нападение, именно это сподвигло вернуться назад и забрать его вещи, чтобы отомстить. Я и подумать не могла, что выдаст проклятый звонок. Заглянуть в библиотеку на обратном пути во второй раз, оказывается, было хорошим решением. Картеру мог не знать, кто выкрал одежду. Не хочу винить Эмили, но именно она потянула за собой, чтобы помогла выбрать помаду, а потом оставила в коридоре. Разве я похожа на ту, кто профессионально разбирается в макияже?

Мимолётное знакомство, которое связало нас в кабинете ректора, когда получали рекомендации после успешного перевода, вероятно, подтолкнуло её к тому, что мы вдруг должны стать лучшими подругами или сёстрами по несчастью. Я вовсе не против общения, и порой она даже нравится, особенно если не рассказывает о всякой дребедени, которая не способна задержать внимание дольше пяти минут. Я выслушала дюжину рассказов о бывшем парне, который предал самым отвратительным способом: переспал с лучшей подругой. Чужая личная жизнь никогда не волновала, и тем более сплетни. Эмили словно не замечает дезинтерес. К счастью, поведав об этом, она замолчала. Хотя, каюсь, я не послушала даже половину. Мой последний кивок головой был на словах: