Когда редкие пробирающиеся сквозь чащу солнечные лучи уже падали косо, я обнаружил ручей и набросился на воду, совсем позабыв о том, что она могла быть грязной. Это меня обнадежило, ведь где вода – там люди. Недалеко я нашел исток ручейка – подземный ключ. Отлично! Значит, о чистоте беспокоиться и не стоило. Я почти весело направился вслед за бегущим ручейком. Однако чуть не расплакался, когда спустя полчаса ручей скатился с крутого обрыва в овраг. На свободном пространстве резко подул слишком свежий ветерок, не принесший никаких радостных вестей. Хоть бы почуять запах бензина или моря. Нет – только аромат леса. На другой стороне кроме деревьев не было видно ничего. Ни линий электропередач, ни самолетов. Но сам вид голубого неба меня слегка успокоил. А то несколько часов, проведенных в буйстве зеленых красок, уже начинал действовать на нервы.

Темнело, а я преодолел не так много. Мой внутренний скептик заявлял о пяти километрах, но нога, начинающая теперь пульсировать, кричала, что позади все десять. Я был склонен к тому, что истина где-то посередине. Нужно было устроить ночлег. Вариантов у меня было немного. Я нашел удобное дерево и забрался на него. Нашел две почти параллельно растущих ветки. Перекинул ноги через них и откинулся назад. Пока я укладывался, стемнело окончательно. Единственным пятном в окружающей тьме была надпись у меня на футболке, нарисованная светящейся краской. Но и она пропала, когда я застегнул до самого горла олимпийку. Холодало.

2.Больше не один

Я проснулся с дикой болью в спине. Не самое удобное ложе. Надо было хоть веток каких постелить, чтоб помягче. Я, еле-еле разогнувшись, слез с дерева. Ногу прострелила боль, она немного опухла. Не тратя время зря, снова пустился в путь. Сегодня нужно выйти к людям, иначе завтра меня уже одолеет такая усталость, что я не смогу преодолеть даже вчерашнее расстояние.

От голода плохо соображали мозги. Вопрос «Что произошло?» бился в голове, мешая думать о насущном. В итоге я крупно облажался, на первом отрезке пути забыл делать метки. В панике я чуть не бросился искать обратную дорогу, потом плюнул. Собственно, куда мне возвращаться? К парашюту. Смешно! Дальше я сознательно отказался от меток. Путь сейчас шел под уклон, так что пока не заблужусь и не буду мотаться по кругу.

Гора становилась все круче. Спускаться было тяжело, я стал чаще оскальзываться, за что нога была совсем не благодарна. Пришлось устроить перерыв. Я сел, где стоял. Отсюда снова было видно небо. Я, видимо, находился на склоне того же обрыва, только чуть дальше. Крупная растительность становилась реже. То там, то здесь торчали небольшие кустарники. Основную же массу составляла какая-то колючая трава и клевер, отчего склон вдалеке казался сплошь сиреневым.

Остаток пути до низа я преодолел быстро за счет того, что половину его проехал на заднице. Искательницу приключений защитили прочные джинсы, а вот олимпийка задралась. Поясница жестоко пострадала, была сплошь исцарапана и теперь ее щипало.

В овраге протекал ручей. Я надеялся, что тот самый, вчерашний, встретить его было приятно будто старого приятеля. Но он был намного шире и глубже, думаю, в самом глубоком месте здесь могло доходить и до колена. От меня нещадно пахло, если не сказать воняло. Потому, напившись, и наевшись в обилии растущей здесь земляники (к слову, голод она нисколько не утолила), я решил освежиться, насколько это возможно. Я разделся, постирал футболку и повесил ее на ближайший куст. Ого! На правом плече до самого локтя красовалась татуировка. Странного вида татуировка, хочу я сказать. Длинное двадцатизначное число. Я завороженно провел по ней пальцами. Каждая цифра четко выделялась, как в книгах для слепых. Что бы это могло значить? Счет в банке, какие-то даты, написанные без точек и пробелов? На этом идеи закончились. Пытаясь предпринять хоть что-то, я произнес эти цифры вслух.