– Видишь ли… я собираюсь здесь работать, – добавила Олимпия. – В этом кафе. С графическими романами и все такое… ну, не знаю… хочешь, я тебе что-нибудь порекомендую? Нет, если я мешаю, то могу уйти, – закончила она, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

Прежде чем девушка отвернулась, юноша закрыл ручку колпачком и с французским акцентом произнес:

– Спасибо, что отвлекла. Все равно в голове ни единой мысли. И что ты порекомендуешь?

Олимпия не ожидала такого ответа. На самом деле более логичными выглядели бы слова: «Нет, спасибо, все в порядке». А теперь, стоя так близко, девушка подумала, что его глаза своим ярко-голубым цветом напоминают волны на побережье Коста-Брава.

Олимпия сглотнула и бросила взгляд на Альберта. Ее приятель делал вид, будто по уши занят своим телефоном. И только его вопросительно поднятые брови явно говорили о том, что он внимательно прислушивается к беседе.

– Мм… А что тебе нравится? – поинтересовалась Олимпия.

– Я предпочитаю истории о любви. И чем необычнее, тем лучше.

Почти комичная уверенность его тона заставила Олимпию улыбнуться. Она попросила молодого человека подождать, пока отыщет что-нибудь подходящее.

Когда она проходила мимо столика Альберта, ее друг поднял голову и одобрительно кивнул с гордым видом. Олимпия лишь пожала плечами. Она ведь даже еще не начала тут работать! Если хозяйка магазина вдруг появится именно сейчас, то наверняка разозлится и наймет кого-нибудь другого.

Пока Олимпия терзалась сомнениями, ее внимание привлекла книга на самой верхней полке. Это был графический роман, тот же самый, что мать подарила ей несколько месяцев назад, еще до исчезновения отца. Назывался этот опус «Океан любви», и в нем описывалась история моряка: он пропал в океане, а жена делает все возможное и невозможное, чтобы найти его.

Все это в высшей степени походило на дежавю, когда происходит нечто, о чем раньше уже читал или писал.

Замечательным в этой книге было то, что там почти отсутствовал текст: сплошные рисунки, словно в немом кино. Что полностью соответствовало просьбе юноши о «необычном», а вдобавок речь шла о жертвенной любви.

– Вот это… – Она плюхнула немалого размера комикс на стол француза, и тот сразу принялся листать его.

– Очень занятно, – высказался он. – Кстати, меня зовут Бернар.

– Олимпия. Все, больше тебе не мешаю, пойду…

– Ты мне вовсе не мешаешь, – возразил он, убирая рюкзак с соседнего стула, чтобы она села. – Итак, ты собираешься стать продавщицей?

– Да, очень надеюсь! Совсем скоро у меня собеседование с владелицей магазина. Честно говоря, я жутко боюсь.

– Тогда я ей скажу, что ты дала мне отличный совет. И вообще, я собираюсь купить эту книжку, но подожду с оплатой до прихода хозяйки, годится?

Олимпия расхохоталась:

– А если комикс тебе не понравится?

– Это будет моя жертва любви, и классно, если благодаря этому тебя возьмут на работу!

Олимпия снова покраснела. Жертва любви? Олимпии казалась очаровательной манера Бернара говорить с таким забавным французским акцентом, но не меньше ей нравилась и его театральная жестикуляция. Иногда он придвигался к Олимпии почти вплотную, словно их связывала некая близость, существующая далеко за пределами сегодняшней встречи, отчего сердце девушки стучало, как барабан.

Она уже начинала понимать, что перед ней – чистейший образчик европейского любовника, и тут же в памяти всплыли предупреждения из атласа.

– Это мой любимый книжный магазин, – сообщила Олимпия, слегка успокоившись.

– А я вот здесь впервые. Искал какое-нибудь тихое кафе, и по дороге попалось это… Случайностей не бывает. Так или иначе, если ты будешь тут работать, то этот магазин станет и моим любимым.