И всё же Сергей прильнёт к свету, к жалкому остатку знакомой ему цивилизации. Неясно, что дотоле пугало его сильнее: бесконечный хвойный мрак, дышащий ему прямо в лицо едким ароматом неизвестности, или же необъятный массив инородного ковчега, пугающий смертью. Одно он поймёт наверняка: былое окажется безвозвратно утеряно, уступив новому – чему-то более зловещему и одинокому. Корсаков будет знать это чувство слишком отчётливо, оно заиграет на его языке уже знакомой горечью и потечёт желчью куда-то в грудь.

Так было после смерти Настасьи.

Полдюжины спасшихся гражданских приютят в одном шатре. Повсюду начнут шнырять работники в герметичных защитных костюмах и масках. Одна такая маска заглянет Корсакову в глаза, другая – в рот и уши. Позже ему измерят температуру и заведут, как и других, в крытую целлофаном часть шатра. Разумеется, все примутся возмущаться. Все, кроме Сергея. Он по-прежнему будет сидеть тихо, погружённый в мысли о настоящем, что начнёт разрушаться прямиком на его глазах. Однажды мир его разбился, и лишь когда это случилось, Корсаков осознал, насколько шатким тот был. Теперь ему придётся убедиться в этом снова.

Что плохого в том, что мы подпитаем будущее уверенностью?

Сергей вздрогнет, когда к ним войдёт работник полевой лаборатории KASPAR. Низкорослый, с покатыми плечами и надсадным голосом – молодая женщина. Она через маску объявит спокойным, почти механическим голосом:

– Пожалуйста, не выходите за территорию шатра. Пока что ни у кого из вас не нашли вирус. Но на территории Путорана введён карантин.

Первой поднимется испуганная девушка с болезненно бледной кожей и копной курчавых волос. Корсаков первым делом обратит внимание на её лёгкий не по погоде плащ. Она представится менеджером проекта, реализуемого Комитетом использования космического пространства в мирных и разведывательных целях, а затем выдаст:

– Нам ждать здесь? В нескольких километрах отсюда горит лес.

– Мы знаем. Спасательные службы уже локализовали очаг. Также к нам присоединились выжившие работники лаборатории РОСКОСА, они разместились южнее.

– Вы не ответили на мой вопрос, – отрежет менеджер.

За маской послышится судорожный вздох. Ему вторит сигнал уведомления на чьём-то мобильном телефоне.

– Вместе мы быстрее сможем определить вид бактерии, которую с собой доставили космические объекты. Также мы должны убедиться, что она – единственное, что они занесли, – после продолжительной паузы голос в маске добавил: – Мы сожалеем, что вынуждены держать вас здесь. Но вам придётся подождать. По крайней мере, теперь у нас есть свет.

Неожиданно для самого себя голос подал Сергей:

– Как вас зовут?

Работница лаборатории притихнет. Пластик на лице блеснёт в софитах, и медленно голова в капюшоне повернётся в сторону Корсакова:

– Марина. А вас?

– Сергей Николаевич Корсаков.

– Хорошо, Сергей Николаевич. Вы подождёте здесь, договорились?

– Мы одолели их? Я слышал оглушающий вопль металла.

Снова раздастся судорожный вздох за маской:

– Дымный ковчег пал. Как и ещё один корабль. Схватка перенеслась на восток.

Когда Марина покинет карантинную зону, вновь раздастся слабый сигнал мобильного телефона. Сергей, обессиленно осев на пол, сцепит замком руки поверх колен и уткнётся в специальный линолеум. Гладкий, серый, без расщелин и границ – он умело научиться отражать хмарное небо в сумерки: когда серая густота обычно темнеет у краёв, но редеет к середине тяжёлых тучных облаков; однако сквозь них, сквозь наиболее тонкую ситцевую прослойку, уже примутся сиять особенно крупные звёзды, и в скоротечном течении меж ними выглянет сточенная до серпа луна. Несколько звёзд примостятся в колбах люминесцентных ламп, пригвождённых грубым шнуром вдоль стен, иные будут поблёскивать и дребезжать от ручных фонарей, закреплённых на костюмах работников. Краями мира рассекут небосклон пара металлических столов, – на одном из которых Марина забудет свою рацию, – и столько же ящиков; остальное всё поглотит мрак палаточных стен. Но Корсаков примется следить не за ними. Он будет наблюдать, самозабвенно, но делано, как в том же хмарном небосводе начнут парить пришлые горемыки, как и сам Сергей. Замерев в ужасе, будто несчастные в узилище, приговорённые к казни, они уставятся в никуда, но все в разные стороны, словно это самое никуда окружило их со всех сторон. Они узнают того, чего ждали.