– Просто из всех, кого я знаю, никто не читает столько книг.

– Это скорее хобби…

– Ты бы попробовала писать, мам.

– О чем? Я в своей жизни не сделала ничего интересного или важного… разве что тебя с Салли вырастила.

– Это ты не обязана была добавлять.

– Но это так.

Бен коснулся моей руки:

– Спасибо.

– Вид у тебя немного усталый, – заметила я, понимая, что лучше сказать правду. Бен всегда раздражался, если чувствовал, что ему лгут.

– Я наконец-то снова засыпаю без снотворного.

– Доктор Аллен сказала, что ты еще принимаешь лекарства.

– Да, но уже не от бессонницы. Просто таблетки, помогающие мне быть счастливым.

– Такого лекарства нет, – сказала я.

– Это точно. – По губам Бена скользнула мимолетная улыбка.

– Но ты вроде бы окреп…

– Держусь…

– Ты сегодня сама любезность.

– А ты предпочла бы, чтобы я хамил? – Бен снова едва заметно улыбнулся. – Ты бы этого не вынесла.

– Я рада, что ты приходишь в себя, Бен.

– Прости, если я тебя напугал…

– Ты меня не напугал…

– Ну да, рассказывай…

– Ну, хорошо, да, я очень волновалась. И папа тоже…

– Но сегодня ты здесь одна.

– Папе на утро назначили собеседование, он устраивается на работу.

– Рад это слышать. А то последнее время он сам не свой…

– Ты несколько преувеличиваешь, Бен.

– Ничуть. И мы оба это знаем.

– Папа в душе хороший человек.

– Жаль только, что меня он ни во что не ставит и превозносит свою заводную дочь.

Перестанут ли когда-нибудь наши дети ревновать друг к другу? Неужели мы с Дэном так сильно напортачили с их воспитанием? Возможно ли вообще построить правильные отношения между родителями и детьми? Или это, как и в межличностных отношениях, вечная проблема?

– Он очень тебя любит, Бен.

– Но мы с ним не друзья.

– Вы подружитесь.

– Угу, непременно.

– По крайней мере, мы с тобой друзья, – сказала я.

Бен кивнул.

– Ты точно на меня не злишься? – спросил он.

– Я никогда на тебя не злюсь.

Этот разговор произошел в колледже пять недель назад. В тот вечер, вернувшись домой из Фармингтона, я отправила сыну сообщение по электронной почте, написав, что буду в его распоряжении в любое время дня и ночи, но пусть он не беспокоится: надоедать не буду.

«Живи в свое удовольствие и знай, что мне всегда можно позвонить – если понадоблюсь, я буду с тобой через полтора часа».

Пять дней спустя я получила от Бена SMS-сообщение: «Не хочешь пообщаться?» Это было после четырех – буквально через несколько минут после того, как я ушла с работы, – я тотчас же ему позвонила, и мы проболтали почти полчаса. В разговоре мы ни разу не коснулись его психического состояния, лечения, приема лекарств, его чувств относительно девушки, из-за которой у него случился нервный срыв. Мы обсудили несколько фильмов, которые он только что посмотрел, биографию Марка Ротко[4] («Парень только и говорил об искусстве») и песню группы «Грин дей» («Знай своего врага»), которую он постоянно слушал («Наверно, я думаю о ней…» – сказал Бен с немалой долей иронии в голосе, что внушало надежду). Я ни разу не спросила, как у него дела, ибо, судя по его тону, он уверенно возвращался к нормальной жизни. Но к концу разговора, когда я предложила звонить ему время от времени, Бен сказал: «Давай я сам буду связываться с тобой, хорошо?»

Разумеется, я сказала, что меня это вполне устраивает.

С тех пор я получала от Бена как минимум два SMS-сообщения в день – часто смешные/глубокомысленные («Думаешь, по-настоящему разбитые сердца встречаются только в кантри и ковбойских песнях?»), порой тревожные («Очень плохо спал. Сегодня сеанс у доктора Аллен»), иногда просто «привет». Два раза в неделю он звонил, но ни разу за все это время ни словом не обмолвился о том, что хочет приехать домой на выходные или увидеться со мной.