–Еще и пригрозил, —исподлобья глядя на отца, проворчал Федя.
–Кишка у него тонка, —придав уверенности своим словам, Алексей встал.
–Да ты с ума сошел! Ведь и правда посодют, Аньке всего четырнадцать! – заголосила Клавдия.
–А пусть докажут. Может, это не Федя там побывал.
–И то верно, – чуть успокоилась Клава, – кому нужна такая беднота? Нам эти бедняки ни к чему. А ведь верно, Алешенька, если глянуть с другой стороны, то можно подумать, они на наше благополучие позарились, а?!
–Вот так и скажем, если начнут прилюдно по косточкам нас разбирать. —Согласился Алексей. —У них не то, чтоб деньжата водятся, даже баньку себе состряпать не могут, – неожиданно расхохотался он.
–Нищие и есть, —кивнула Клавдия. – Ни одёжи путной, ни обувки. Прижимистые, наверно. Ведь оба работают, Тимофей и Светка, а всё под матрасик складывают. Ха-ха!! На свои похороны, заранее!
–Ну вот, одну проблему разрешили, – довольный Алексей сел на прежнее место, – осталось разобраться…
Не успел он высказать свою мысль, как Федя встал и громко кашлянул в кулак.
–Кхе-кхе. Послушал я вас, дорогие мои, – поправил он ремень на штанах и вытянулся, – а теперь я скажу. Тут и думать нечего, женюсь на Ане и всё тут.
–Да ты сдурел?? – побагровела Клавдия. —Куда тебе жениться, двадцать один годок всего?
–Жениться, значит, рано, а работать в колхозе – в самый раз, —усмехнулся Федя.
–Ну ты это, —возмутился отец, – не путай рабочий труд с бл…..ом.
–А я и не путаю. Я жениться хочу.
–Феденька, —взмолилась мать, – на кой она тебе, девка эта? Что с нее взять? Маленькая она еще, зеленая. Ей сейчас замуж – это себя в хомут запрячь, узкий-узкий. Она ж – обуза. Ты пойми, сынок, тебе нужна другая жена, постарше, да поумнее. А с этой, что взять? Там, небось, в голове еще игрушки гуляют.
–Только другого формата, —уточнил Алексей Владимирович.
И Клавдия расплакалась.
–Не такую жену я тебя хотела. Не о такой мечтала. Да если б они зажиточными были, а то ж голытьба.
–Мам, ты не обижайся, но я уже всё решил. Женюсь, приведу сюда, а там и научишь ее и как подобает жене хозяйство вести, и всему остальному. Не плачь, мам, лучше порадуйся за сына.
Клавдия подняла на него покрасневшие глаза и подумала:
«Сама уйдет, здесь она не приживется».
Глава 10
Вскоре будущие сваты обсудили совместное проживание молодых в доме Кучкиных. Больше всех радовалась Вера Петровна за Аню. Ну как же, избавилась-таки от нелюбой внучки. Теперь все блага только Гришеньке и достанутся. А Анька что, отрезанный ломоть. Накуролесила, пусть хлебает большой ложкой.
Настал день прощаться с Аней. Мать весь вечер собирала скромное приданое для дочери. Где платок без дырок нашла, где полотенце еще не застиранное. Подушку ей вручили, одеяло, матрас, ложку с тарелкой и пару наволочек. Больше дать дитю нечего. За все годы ничего не нажито, богатств Ивановы не имеют. Отправлять Аню было решено темной ночью. Чтоб соседи все глаза не поистерли. Округа и так слухами поросла, как болото камышом. Каждый норовит подойти и спросить – правда ли, что Анька под сердцем ребенка носит? Светлана только рукой махнет, да улыбается. А у самой перед глазами живот беременный, аж на пять месяцев.
Когда прилично стемнело, пришел Федя, привел лошадь, запряженную в телегу. Погрузили приданое, посадили Аню на старую солому рядом с ее скромным скарбом.
–Господи, – бабушка смотрела на испуганную внучку и чувствовала, как сердце в пятки уходит, – ну дитя дитем!
Впервые Вера Петровна ощутила жалость к родной кровиночки, но не показала этого. Спрятав лицо в платок, развернулась и ушла в хату. Светлана, стоя у телеги, шепотом науськивала непутевую дочь: