Я сначала удивилась, что народ сразу не забрал таких отличных коров, а потом моя память выдала очередную порцию откровений.
Неважно какая шерсть и кисточка на хвосте. От коровы нужно молоко. И выбирать корову не по красоте... вот как раз эти гладкие и красивые, скорее всего, маломолочные. У хорошей коровы задняя половина туловища должна быть больше передней, вымя должно быть развитое, с крупными видимыми венами и складками сзади, если после дойки прошло мало времени. А сама корова не должна быть жирной...
А вот третья, несмотря на грязь и ужасающую худобу была как раз такой... потенциально молочной. Откормить и почистить и отличная корова должна получиться. К ней я и подошла, под презрительное фырканье владельцев красавиц, которые все меньше казались мне похожими на настоящих крестьян. Скорее купцы в крестьянской одежде. Не могут труженики села, сами вырастившие коровку быть такими рыхлыми.
Продавал корову немолодой уже мужичок... плюгавенький такой, неопрятный, болезный до зелени... и унылый, будто бы полный рот лимонов напихал... или нос. Очень уж выдающейся была эта часть тела. Ему, наверное, не сложно было достать кончиком языка до своего носа.
И одежда была под стать. Старая застиранная рубаха, изношенная по вороту. Синяя, выцветшая еще больше подаренной бабкой Агой юбки, жилетка до колен. И огромные, явно чужие сапоги...
- Здорово, мужик, - улыбнулась я ему. Надо же расположить продавца к себе, вдруг скидку сделает. - Продашь мне корову свою?
- Продам, - остался равнодушен к моей улыбке мужичок, - я с утра с ней стою.
- А сколько ты просишь, мужик, за нее? - спросила я и услышала очередной щелчок в голове...
- Пять серебрянок, - вздохнул мужик. А его соседи с красавицами возмущенно зафыркали. И я тоже не сдержалась и расхохоталась громко и звонко. И только мужик по-прежнему сидел смурный.
- Больно дорого просишь. - И тут мне пришла в голову отличная идея. - Слышь, мужик, а давай я тебя рассмешу, а ты мне корову за четыре с половиной серебрянки отдашь? А то ты грустный такой, мне тебя жаль...
Не знаю, что я такого смешного сказала, но вокруг захохотали все вокруг. И дружненько стали собираться, окружая нас с мужичком и коровой плотным кольцом.
- Ну, давай, - снова кивнул он, уныло хлюпнув носом, - а не рассмешишь, за пять возьмешь?
- Возьму, - кивнула я... Да, я бы и так ее за пять взяла бы. Больше-то вариантов нет.
- По рукам, - проныл-простонал мужичок, а толпа возбужденно загудела. И чего это они?
Я расставила ноги, вдохнула в грудь побольше воздуха и начала свой рассказ, стараясь изобразить сценку в лицах.
На рынке корову мужик продавал,
Никто за корову цены не давал...
(*С. Михалков «Как старик корову продавал»)
Чем дальше, тем явственнее хохотали все вокруг. И только мужичок оставался по-прежнему унылым. У меня даже возникли сомнения, понимает ли он меня... Но я упорно продолжала читать стишок из моей прошлой жизни.
- Корову свою не продам никому — такая корова нужна самому! - закончила я под громогласный гогот толпы. Народ смеялся до слез. Но мужичок все так же безучастно сидел, уставившись в землю. Секунда... две... три... смех вокруг все не стихал... и когда я уже хотела сказать, что сдаюсь, мужичок вдруг крупно вздрогнул и захохотал...
- Ха-ха-ха! Нужна самому, - он хохотал так, что слезы текли из его глаз ручьем, и он вытирал их огромным грязным платком, вытащенным из кармана штанов, - не выдоишь за день! Ха-ха-ха! - Его большой, как груша, нос трясся так, что было страшно, вдруг отвалится. - Устанет рука! Ха-ха-ха!