Альбом с фотографиями. Грета летит в прыжке.

– Ну я так высоко не прыгала. Это муж пригнулся, снимал снизу.

Бабушка, дедушка, папа, мама, группы детей, девушки в белых накидках… Занятия ритмикой, все выстроены треугольниками и трапециями… Спорт – здоровье, все на кольцах, турникетах, бегут, перерезают ленту на финише, слеты, маккабиады, летние лагеря на природе…

– В «Маккаби» моим учителем был Фреди Хирш10, ты наверняка о нем знаешь. Когда я оказалась в Терезине, он сказал: «Грета, мы ждали тебя, ты должна заниматься с детьми физкультурой».

Итак, машина времени возвращается в мои двадцать. Я вышла замуж за Герберта Штрауса и переехала в город Простеёв, неподалеку от Брно. Через шесть недель после свадьбы – тотальный призыв в армию. Мужа призвали. Думали, будет война с Германией, из‐за Судет. Но Чемберлен с этим делом разобрался, и муж вернулся. Через два месяца Гитлер захватывает Судеты. Но мы-то – в Моравии, мы молоды и веселы, нам хорошо. А Гитлеру в апреле 1939‐го стукнет полтинник. Гормональный сбой. В такой момент фанатики уже не трендят, а действуют. Тем более с Судетами вышло. 15 марта 1939 года Гитлер захватывает всю страну. Теперь, когда она целиком в его руках, можно бы и не мелочиться. Но нет. Он решил прибрать к рукам маленький заводишко, которым управлял мой Герберт. Явились гестаповцы, нашли недочеты, Герберта арестовали. Год с небольшим как я замужем, и они забрали у меня мужа! Не волнуйся, в этот раз он вернется. Тебе интересно?

Фото из альбома. Архив Е. Макаровой.

– Да.

– Глава еврейской общины нашел моего Герберта в полицейском участке Брно. Хорошо, что в чешском, но плохо, что арестован гестапо. И тут пришел на помощь еврей по фамилии Эльбат, он был связным между гестапо и еврейской общиной и спас моего мужа. «Этот парень ни в чем не виноват, что вы от него хотите?!» Через шесть недель Герберта отпустили, но немцы уже успели прихватить заводик, так что мы собрали манатки и уехали из Простеёва в Брно к родителям Герберта. У них была большая квартира, нам выделили комнату. Это уже сороковой год. Сколько времени?

– Час дня.

– Час дня? А мы еще в самом начале… Продолжать по порядку или вразброс?

– По порядку.

– Муж нашел себе работу у какого-то крестьянина, а я уехала в Прагу на курсы гимнастики, ритмики и спорта при еврейской общине. Была и легкая атлетика. Курс на десять недель. Там были разные учителя, конечно, Фреди Хирш. Танцы преподавала Мирьям Кумерман. Единственная, кто из тех учителей выжил. Ты с ней встречалась?

– Да. Ее погибший муж сочинял музыку, она передала мне ноты.

– Ничего себе! Я не знала про ее мужа и музыку… Хорошо, что кого-то мы еще интересуем. Выключи магнитофон.

Мириам решительным шагом направилась к зеркалу, поправила редкие волосенки, клубящиеся над оголенным черепом, подкрасила губы.

– Знаешь историю, как еврейские девушки сбежали с марша смерти в Прагу, и там их чехи развели по разным квартирам, раз в три дня разносили еду по разным адресам, ставили под дверью и уходили? Так вот, одна из них, кажется, Мария Шён11, попросила губную помаду. Чех-подпольщик ей говорит: «Ты спятила, зачем тебе помада, кто тебя видит за закрытой дверью?» А она в ответ: «Я сама себя вижу, в зеркале, этого достаточно». Понимаешь?

Мириам принесла стаканы и бутылку воды. Надо пить.

Раз надо, будем. Выпили по полстакана.

– Фреди Хирш был голубым, это не пиши. Он запятнал себя и в Корчаки не выйдет. Не зачтется ему полгода работы с детьми в Освенциме, не зачтется ему участие в лагерном Сопротивлении, не зачтется ему мученическая смерть. Он принял яд, узнав, что назавтра все будут уничтожены… Но и яд его не взял. Несли в газовую камеру на носилках… Жертве надлежит быть кристально чистой. Ты это записала?