Тот от возмущения аж кашей подавился.

– Не я, а мы! Тока досталось за всех мне!

– Лореса помнишь? – спросил Риалаш.

Миссэ кивнул. Образ вызывающего неясные подозрения щеголя тут же возник перед глазами.

– Они следовали за нами с самой Геноры, – просветил его наагасах. – Тёмные знают как, но он узнал, что мы ищем артефакт Истины.

– А это не их Низкан видел в Рирейских горах?

– Может, и их. Сейчас уже не дознаешься. Видимо, они услышали какой-то из наших разговоров, где мы упоминали о том, что всё же нашли его. И даже разузнали, что хранится он у Ерхи.

Старик виновато опустил голову, предполагая, когда именно эти разбойники могли услышать это. Сам же вопил чуть ли не на весь постоялый двор.

– Тьфу ты! – сплюнул Миссэ. – Искали-искали, и всё ради того, чтобы другим отдать.

– Это чего это мы им отдали? – возмущённо спросил Ерха.

– А что, не отдал, что ли? У тебя даже мешок там остался.

Старик хмыкнул и зачем-то подтянул к себе вещевой мешок Низкана. Распустив тесёмки, он ехидненько пропел:

– Мешок-то остался, а вот артефакт… – старик с триумфальным видом вытащил наружу блестящий камнями кубок.

На мгновение все ошеломлённо замерли. Кроме Риалаша. Он-то уже знал, что именно произошло.

– Я вечеро̀м, когда пьянь на постоялый двор ввалилась, внимание обратил, что один из них на мой мешок нацеливался. Ну я на случай всякий переложил цацку к Низкану. За ним-то как за дитём смотрят.

Все в очередной раз посмотрели на бледного мужчину. Дарилла невесело хмыкнула.

– Да лучше б забрали, – сказала она. – Теперь же не отвяжутся.

– Э-э-э, – Ерха расплылся в довольной улыбке, – они-то думают, что забрали. Их главный, этот Лорес, нашёл у меня другую чашу и спрашивает: «Он?». А я молчу, но видом всем своим показываю, что вещица-то дорога сердцу, чтоб и он уверовал. Видели бы вы, как смотрел на неё! – старик хохотнул. – Как по бокам гладил!

Риалаш с трудом удерживал улыбку, ожидая развязки этой истории.

– О какой чаше ты говоришь? – с недоумением спросил Миссэ.

Ерха ждал этого вопроса. Картинно закатив глаза, он горестно застонал и с надрывом произнёс:

– О кружке своей. Она мне ишо от моего прадеда досталась! Всю жизнь я тока из неё и пил, – приврал для драматизма старик. – Скока она со мной горестей перенесла! Верный мой соратник и товарищ!

Он умолк, и повисла трагичная тишина. Первой фыркнула от смеха Дарилла. Спрятав лицо в руках, девушка затряслась от хохота, представив, что где-то этот Лорес трогательно прижимает к груди наследство Ерхи от предков. Следом за ней по поляне прокатился гулкий многоголосый мужской хохот. Дар вскинул голову и сердито зашипел на нарушителей спокойствия.

К закату Низкан так и не пришёл в себя. Обеспокоенная Дарилла смотрела на него не отрываясь, чем даже вызвала у Риалаша лёгкий приступ ревности. Мало того, бывший вольный ничуть не потеплел. В конце концов, Дарилла заползла к нему под одеяло и прижалась, решив согреть собственным телом.

– Ты тоже к нему ляг, – велел Миссэ Ерхе.

Сам он вместе с братом собирался дежурить всю ночь. Вдруг этот Лорес со своей шайкой надумает вернуться.

Набегавшийся старик спорить не стал и быстренько забрался под одеяло. Риалаш же некоторое время недовольно смотрел на кучерявую голову Дариллы. Нет, он понимал, что Низкану сейчас жизненно необходимо тепло, и всё его недовольство – чистейшей воды эгоизм. Но ничего с этим поделать не мог.

– Боги, Дарилла, от тебя тепла всё равно, что от котёнка, – проворчал наагасах. – Двигайся, я сам рядом с ним лягу.

Девушка подняла голову и растерянно посмотрела на него. Риалаш не стал повторять и просто забрался под одеяло между ней и Низканом. Вытесненная с нагретого места Дарилла уже хотела подняться и пойти искать себе новое место для ночлега, но наагасах подгрёб её к себе и, усмехнувшись, прошептал: