И тем не менее сейчас, когда я пишу это, Чармиан сидит в своей каюте за пишущей машинкой, Мартин готовит обед, Точиги накрывает на стол, Роско и Берт конопатят палубу, и «Снарк» идет со скоростью пяти узлов при порядочном волнении, а между тем «Снарк» войлоком не обит.

«Прочитав в газетах о вашем предполагающемся путешествии, мы хотели бы узнать, не нужна ли вам хорошая команда; нас здесь шестеро парней, хороших моряков, с хорошими рекомендациями с военных и торговых судов; все мы настоящие американцы в возрасте от двадцати до двадцати двух лет, работаем в настоящее время на заводе металлических изделий в качестве мастеров по такелажу и очень хотели бы отправиться в плавание с вами». Подобные письма заставляли меня жалеть, что мое судно так мало.

А вот письмо от женщины, единственной в мире женщины, исключая, очевидно, Чармиан, которая с одобрением отнеслась к нашей затее: «Если вам не удалось еще заполучить повара, мне было бы очень приятно совершить с вами путешествие в этой должности. Мне пятьдесят лет, я женщина здоровая и вполне могу справиться со стряпней на такую небольшую компанию, как команда вашего “Снарка”. Я отличный повар и такой же отличный моряк. Что же касается продолжительности плаванья, то десять лет для меня приятнее, чем один год. Рекомендации мои и т. д.».

Когда-нибудь, если мне удастся заработать кучу денег, я построю большой корабль вместимостью на тысячу добровольцев, чтобы обойти вокруг света. Им придется самим исполнять «всякую работу безразлично», – как они, впрочем, и желают, – или оставаться дома. И я нисколько не сомневаюсь, что они поедут, ибо жажда приключений жива, это мне доподлинно известно, потому что я сам состоял с ней в длительной и интимной переписке.

– Но, послушайте, – протестовали друзья, – как же вы, однако, решаетесь пуститься по морю, не имея на борту ни одного опытного моряка? Вы же не учились штурманскому делу?

Мне пришлось признаваться, что я действительно навигации не знаю, что за всю жизнь я ни разу не брал в руки секстана и что, пожалуй, даже не отличу его от морского альманаха. А когда они спрашивали, знает ли навигацию Роско, я покачивал головой. Роско обижался. Он посмотрел «Краткое руководство», купленное для путешествия, умел пользоваться логарифмическими таблицами, несколько раз видел секстан и на основании всего этого, а также на основании того, что в роду у него были когда-то моряки, он считал себя опытным мореходом. Но Роско ошибался, уверяю вас. Когда он был еще мальчиком, он с атлантического побережья через Панамский перешеек приехал в Калифорнию. И это был единственный раз в его жизни, когда земля скрылась из его глаз. Он никогда не был в морском училище и никогда не сдавал экзамена по навигации. Никогда также не приходилось ему плавать в открытом море, а следовательно, он ничему не мог выучиться у других опытных моряков. Он был членом яхт-клуба в заливе Сан-Франциско, где нельзя удалиться от берега больше чем на несколько миль и где искусство навигации не может быть применено в полной мере.

Итак, «Снарк» пустился в путь без опытного моряка. Мы прошли Золотые Ворота 23 апреля и направились на Гавайские острова, лежащие на расстоянии двух тысяч ста морских миль по прямому направлению. Результат был нашим лучшим оправданием. Мы приплыли к Гавайским островам, и даже без неприятностей, как вы увидите, то есть без серьезных неприятностей.

Управлять судном взялся Роско. С теорией он был знаком как нельзя лучше, но он впервые применял ее на деле, и это явствовало из странного поведения «Снарка». Нельзя сказать, чтобы «Снарк» шел ровным курсом; вензеля, которые он выписывал, отмечались на карте. Иной раз, когда дул легкий ветерок, он делал на карте такой скачок, который мог быть только при сильном шторме, а в другой раз, когда, казалось бы, он быстро рассекал воды, по карте наше местоположение почти не изменялось. Но если судно делает, согласно показаниям лага, в течение двадцати четырех часов по шесть узлов, это значит, что оно проходит сто сорок четыре морских мили в сутки. Море было в порядке, и патентованный лаг также, а что до скорости, всякий мог видеть ее своими глазами. Поэтому все дело было только за вычислениями, которые не хотели двигать «Снарк» вперед по карте. Это случалось не каждый день, но все же это случалось. И это было вполне естественно, и ничего другого нельзя было ожидать от первой попытки применить теорию на практике.